Невозможно, наверное, в одной книге хронологически описать все памятники, сооружения, произведения великих творцов. Но, может быть, культурология обладает способностью как-то классифицировать произведения культуры? Что объединяет, например, гробницу Тутанхамона и древние фрески? Торжественная
24
застылость, монументальность, т.е. стиль, который никак не спутаешь, скажем, с народными карнавалами эпохи Возрождения (он называется иератическим).
Искусствовед и философ культуры из Австрии Ганс Зедльмайр в книге "Утрата середины" пишет: "Иератическое романское искусство смотрит на веши "надмирным оком", и ему грозит оцепенение, подобно тому, как монотонная молитва может превратиться в бессмысленное бормотание. Готика и Ренессанс-барокко живут всеми своими чувствами, совокупно участвующими в постижении возвышенной реальности... Опасность иератических эпох - мумифицированность, схематизм; опасность готики - красивость, игрушечность, "фотографичность" в изображении человеческого тела, а также сухость, истонченность".
Какова же задача культурологии? Может быть, она призвана анализировать феномены искусства? Вот И. Тэн толкует скульптуру: "Глядя на Сивилл и на Добродетель Рафаэля, на микеланджело-вых Адамов и Ев, мы невольно мыслим о героических или светлых фигурах первобытного человечества, о тех девах, дочерях земли и рек, большие глаза которых отражали в себе лазурь родного неба, о тех богатырях, которые спускались со своих гор, чтобы душить хищных львов собственными руками. После такого зрелища мы готовы думать, что дело наше теперь покончено, что выше этого мы уже ничего не найдем... Венера Милосская, мраморы Парфенона, голова царственной Юноны в вилле Людовизи покажут нам природу более высокую и чистую..."
Культурных феноменов - великое множество. Их объединяют художественные стили.
Правильно ли считать, что культурология - это и есть сравнительные "биографии" великих стилей? О том, чтобы написать такую историю, мечтал немецкий философ О. Шпенглер (1880- 1936). Однако разве культура распадается на множество относительно независимых и целостных тенденций, стилей? Она включает их все, но при этом не распадается, а сохраняет и собственную целостность. Задача культурологии, как мы увидим дальше, не исчерпывается анализом различных культурных эпох. Она пытается осмыслить закономерности культурного процесса и в этом смысле является систематизированным знанием о культуре как спегркрическом и уникальном феномене.
В самом деле: что такое культура как явление? как она соотносится с природой? можно ли выстроить иерархию
25
культур? каковы связи между культурой и цивилизацией? возможна ли общепланетарная культура?
Речь, стало быть, может идти не о перечислении различных святынь и символов культуры, которые рождались в разные эпохи. Такой вариант культурологии можно вычитать в романе швейцарского писателя Германа Гессе (1877-1962) "Игра в бисер". Мастера "игры в бисер" используют в качестве фигур не шахматы и шашки, а теоремы геометрии, библейские заповеди, политические принципы, музыкальные темы и формы, литературных персонажей и мифических героев.
Существует второе значение понятия "культурология" - "теория культуры". В таком случае культура становится объектом научного постижения как некий самобытный и универсальный феномен. В самом деле, нет такого народа на Земле, который не создал бы своего варианта культуры. Стало быть, за множеством локальных культур следует разглядеть общий процесс развития культуры человечества, без которого невозможны культурно-исторические типы (подробнее речь о них пойдет в соответствующей теме). На этой мысли настаивал русский философ В.С. Соловьев (1853-1900), который определял культурно-исторические типы как разновидности культуры, прочно укоренившиеся в истории. Иначе говоря, не случайные, не временные, а устоявшиеся культуры.
Наконец, возможен и третий вариант культурологии. Она может быть осмыслена как междисциплинарная наука. Иначе говоря, через культуру, которая раскрывает глубинный мир психологии людей и народов, можно, как предполагается, показать действие механизмов истории, сокровенные тайны человеческого бытия, приоткрыть завесу над совокупным творчеством человечества.
Познавательным средством постижения мира в этом случае окажется именно культура, а не идеология, не экономика или политика. Обратимся к иллюстрациям. Античная культура достигла огромных высот. Раз уж человеческий дух поднялся к столь блистательным вершинам, чту, казалось бы, может нарушить плавный и глубинный расцвет культуры? Но вот Рим пал, закончилась история древнего мира. Почему это произошло? Как писал Н.А. Бердяев, можно, разумеется, предложить простейшее объяснение: это произошло из-за нашествия варваров. Но отчего цитадель не устояла? Почему ранее эллинская
26
культура наступала, завоевав полмира, а затем вдруг пала под натиском грубых варваров?
Объяснения, конечно же, могут быть самые разные: изжили себя формы собственности, которые были распространены в античности; рождалась другая эпоха хозяйственного устройства и т.д. Но так ли всесильны механизмы экономики? Действительно ли они способны радикально преобразовать культурный уклад? Неужели сама культура должна пасть, чтобы открыть шлюзы для нового исторического творчества? Можно ли полагать, что в формах экономических отношений гнездится зерно будущих культурных нововведений?
Но что может помочь нам увидеть в этой ситуации культурология? Вот что писал, например, в свое время Н.А. Бердяев: "...вместе с тем это падение (античности. - П.Г.) в свете истории нашего времени учит нас не только о смертности культуры, не только о том, что культура переживает моменты зарождения, расцвета и умирания, но также и о том, что культура есть начало вечности, потому что, поистине, изумителен тот результат, что не только этот великий древний мир пал и настал период варварства и тьмы, которыми характеризуются первые времена средневековья, века VII, VIII и IX, которые были периодами варваризации, но вместе с тем на веки веков осталась культура".
Вероятно, Бердяев был прав: чтобы понять культуру, нужно рассматривать ее в развитии, в ее роковой диалектике - единстве и противоречивости различных процессов и тенденций в ней. И если подходить к изучению культуры с таких позиций, то тогда и рождаются откровения, выходящие за рамки культурове-дения, постигаются тайны истории, возникают некие общеисторические прозрения: возможно, были такие великие культуры, по сравнению с которыми последующие времена означают лишь возврат к прошлому...
В качестве еще одной иллюстрации рассмотрим такой исторический факт, как происхождение капитализма. Многие исследователи пытались понять, почему капитализм появился именно в Европе? На этот вопрос ученые отвечали по-разному. М. Вебер был одним из тех, кто искал ответ на него в мире культуры. Он видел генезис капитализма в протестантском этосе, особой культурно-мировоззренческой настроенности людей.
Протестантский этос был своеобразным комплексом ценностных, жизненных и практических установок. Он возник в
27
XVI в., когда начался пересмотр средневековой культуры в соответствии с потребностями и интересами нарождавшейся буржуазии.
Формированию капитализма, по мнению М. Вебера, способствовали особый психологический настрой и специфические этические правила, которые родились вместе с протестантизмом, этой новой разновидностью христианства периода Реформации.
"Современный человек, дитя европейской культуры, - отмечал немецкий историк и социолог М. Вебер (1864-1920), - неизбежно и с полным основанием рассматривает универсально-исторические проблемы с вполне определенной точки зрения. Его интересует прежде всего следующий вопрос: какое сцепление обстоятельств привело к тому, что именно на Западе, и только здесь, возникли такие явления культуры, которые развивались - по крайней мере, как склонны предполагать - в направлении, получившем универсальное значение".
А в самом ли деле все эти явления культуры имеют "универсальное значение" ? Сегодня процесс модернизации, т.е. преобразования мира по западному образцу, наиболее успешно проходит в Дальневосточном регионе, объединенном общими цивилизацион-ными чертами. Теперь уже общепризнано, что "экономическое чудо" сначала Японии, затем Южной Кореи, сегодня Китая и других сопредельных обществ связано с конфуцианско-буддийски-ми ценностями этих обществ. В чем же дело? Страны стремительно идут по капиталистическому пути, но протестантизма там не было и нет. Выходит, М. Вебер не прав.
Но, может быть, закономерности исторического процесса следует искать именно в культуре? Немецкий философ Г. Риккерт (1863-1936) считал, что М. Веберу, размышлявшему над этой проблемой, удалось бы найти ответы на многие вопросы, если бы он создал "генерализирующую науку о культуре".
Как видим, вопросов для культурологии множество. "Почему только на Западе еще за несколько столетий до н.э., - ставит вопрос отечественный исследователь А.И. Неусыхин,- начался процесс возникновения современной науки с ее специфическими особенностями - рациональным доказательством в геометрии, математическим обоснованием естествознания, рациональным экспериментом, прагматической историей и т.д. и т.п.? Ведь в древнем Вавилоне и Египте, в Индии и Китае также существовала наука, она накопила массу фактических наблюдений и,
28
однако, была лишена указанных особенностей, появившихся отчасти в Древней Греции, а отчасти в эпоху Возрождения. Как объяснить это?".
А вот в одной из статей американского политолога С. Хантингтона утверждается, что судьбы XXI в. напрямую зависят от культурологии. Более того, исследователь считает, что грядет столкновение цивилизаций, которое и будет определять перспективы мира.
Так что же - диктат культурологии? Ответим так: вовсе не обязательно. Гуманитарных дисциплин много. Однако недооценивать новой дисциплины не следует. Все многообразие философских подходов к окружающему миру может быть, как мне кажется, типологизировано. В истории мировой философии можно проследить различные мировоззренческие установки, в зависимости от того, какому феномену отдается первенство: Богу, природе, обществу, человеку, культуре.
Те религиозно-философские направления, в которых в качестве высшей ценности выступает Бог, сосредоточены вокруг теоцентризма. Логоцентрическая картина мира связана с утверждением приоритета Логоса, который В. фон Вейцзеннер назвал "рабовладельцем Запада". Истоки этого видения мира - в античной философии, в которой Логос понимали и как слово, и как смысл, и как Закон бытия. Гераклит признавал даже существование космического Логоса. Если все в жизни течет и изменяется, то Логос всегда остается равным себе. Он-то и определяет все в жизни вещей и людей, милует их и карает, если они вступают с ним в противоречие. В целом в античной культуре господствовал космоцентризм, т.е. главной проблемой считалось постижение космоса. Философы натуралистической ориентации исходят из культа природы, космоса. Наконец, многие философы оценивают мир через человека, полагая его главной ценностью мироздания (антропоцентризм). Мы же будем далее, условно говоря, исходить из определенного направления - культуроцентризма.
* * *
Нам представляется важной попытка взглянуть на историю через культуру, через совокупный духовный опыт человечества. Такой подход позволит актуализировать многие философские и социологические знания. Он не претендует на монополию, но стремится выявить собственные познавательные ресурсы.
29
