Одной из разновидностей западоцентризма, рассматривающей Америку как форпост человечества, цитадель абсолютно новой культуры, является американоцентризм.
Осмысление культурных связей между Европой и Америкой имеет в философии давние традиции. Реальные социально-исторические особенности судьбы американской нации, разумеется, позволяли говорить о своеобразии США. Но суть проблемы заключалась в следующем: действительно ли эти специфические черты истории континента привели к рождению особой культуры, противостоящей европейской, или, как думали многие мыслители, здесь складывались лишь модификации последней?
Некоторые философы, приглядываясь к переменам, которые происходили на американском континенте, усматривали в этих нововведениях прообраз принципиально иной цивилизации, не только решительно опережающей европейскую, но и ценностно несоизмеримой с ней. В свою очередь, философы Нового Света, подхватывая эту установку, развивали всевозможные мессианские идеи, согласно которым Америка выступала в роли
192
"спасительницы" древней Европы, "поводыря человечества", цитадели ожидаемых культурных сокровищ. Вполне понятно, что в данной системе рассуждений Европа рассматривалась как исчерпавшая себя духовность, не способная на выдвижение новых прогрессивных идей. Все надежды возлагались на мессианскую роль Америки.
Но это была не единственная точка зрения. Культурные узы Европы и США порождали в философской литературе и противоположный ход мысли, когда энтузиазм по поводу социальных и духовных преобразований на новых землях сменялся унынием, разочарованием в цивилизаторской миссии Америки. Тогда взоры теоретиков отворачивались от "кичливой соперницы", "вавилонской блудницы" и вновь тяготели к "просвещенной Европе". Отмеченные коллизии служили специфической ширмой, за которой разыгрывались острые социальные конфликты, осмыслялись как "собственно европейские", так и "собственно американские" проблемы.
Первоначально господствовавший в западном сознании строй мысли не включал даже намека на какое-то культурное различие между Европой и Америкой. Последняя рассматривалась как форпост первой, где последовательно реализуются европоцентристские тенденции. Затем постепенно как в американском, так отчасти и в западноевропейском сознании начало складываться иное убеждение. Некоторые мыслители стали мало-помалу обращать внимание на культурно-историческое своеобразие Америки, укреплялось представление о том, что именно здесь, в Новом Свете, выявляется специфический потенциал человеческого духа, разыгрывается какая-то новая драма истории.
И все же история западного мира по мере ее развертывания, порождала сомнения в принципиальной самобытности США. Действительно ли Америка располагает какой-то оригинальной культурой, если последняя сложена из разнородных элементов? Способен ли "плавильный котел" из множества своеобразных культур создать нечто целостное и уникальное? Попытки раскрыть неповторимость американской культуры, доказать ее своеобразие, принципиальное отличие от европейской то и дело приводили к прямо противоположным результатам. Получалось, что духовная жизнь Нового Света мало чем отличается от европейской.
Американские мыслители находились под сильным влиянием европейского идейного наследия, но они придавали ему особую
193
трактовку. Известно, скажем, что американские интеллектуалы восприняли основы английского пуританизма. Однако они сообщили ему мессианистский оттенок. Именно поэтому в американском общественном сознании стали укрепляться универсалистские провиденциалистские идеи, согласно которым именно Америка будто бы может в противовес Европе воплотить в жизнь священные заветы, стать истинным проводником религиозных и гражданских свобод.
Идеологи Нового Света рассматривали "английскую" Америку как бастион гражданских и религиозных свобод. Война с Францией укрепляла провиденциалистские настроения. Наступление американской революции оценивалось как божественный промысел. Концепция божественного провидения стала важным рычагом национального самоутверждения. Американская революция приравнивалась к исходу евреев из Египта, основатели государства - к библейским патриархам.
Новое континентальное государство не имело ни прошлого, ни гомогенного населения. Но именно это обстоятельство содействовало созданию развернутой социальной мифологии. Появились идеи о том, будто Америка начинает новую историю человечества. Американские мыслители оценивали свою страну как внеисторическую нацию, которая сложилась благодаря свободной воле своих основателей. Нередко Соединенные Штаты противопоставляли Европе, которую Америка будто бы превосходила своими целями, миссионерским предназначением в мире.
Американские теоретики, явно игнорируя социально-экономические факторы национальной консолидации, подчеркивали консолидирующую роль мифов. Завоеватели материка изображались как подвижники, имеющие полное право предписывать свою волю "примитивным" народам Америки и Африки. С помощью данных идеологем оправдывались насилие и геноцид. Историческое становление мыслилось как борьба с "дикостью" индейцев, как цементирование нации на почве наиболее жизненных и неоспоримых культурных ориентации.
Американский романтизм также был весьма своеобразен. Если европейские романтики тяготели к идеализации средневековья, то в американском сознании такая тенденция не прослеживалась. Американские философы идеализировали будущее. Они возвещали наступление новых времен, грядущее торжество принципов демократии и гуманизма, которые они стремились
194
проиллюстрировать на примере якобы бесконфликтной истории США. Как залог уникального исторического развития расценивали они культурное своеобразие новой нации.
Таким образом, в американской науке издавна существует тенденция противопоставлять Новый Свет Европе, рассматривая Америку как новое культурное пространство, как принципиально иной мир. Поэтому они стремились обнаружить те черты и признаки общественной жизни, которые позволили бы им провести отчетливое разграничение между американской и европейской культурами.
Утверждая о самобытности культурного уклада Америки, где будто бы обеспечивается постоянное восхождение к личному успеху, были нормальной иллюзией экономической истории США. Эта иллюзия поддерживалась некоторыми реальными фактами социальной практики. Абсолютизация ценностей индивидуализма произошла в Америке не случайно. Дело в том, что феодализм и его традиции были устранены здесь раньше и гораздо полнее, чем в Европе. Поэтому уже в XVIII в. Новый Свет, с присущими ему социальными порядками, культурным и психологическим укладом, весьма отчетливо противостоял Старому Свету с его явно замедляющимся культурным развитием.
Естественно, многие из тех современных американских мыслителей, которые пытаются проанализировать самобытность культуры Нового Света, в конечном счете понимают, что история Америки дала пищу для несбыточных упований. Однако отсюда делается парадоксальный вывод: да, иллюзии сопровождали летопись Америки, история же показала их беспочвенность, но именно эта социальная мифология и содействовала формированию культуры, отличной от европейской.
Достаточно сослаться, скажем, на американского историка Дж. Робертсона, который в работе "Американский миф, американская действительность" (1980) отмечает, что мифология, основанная на подчеркивании девственности Нового Света по сравнению со Старым, находит свое регулярное воплощение в двух национальных праздниках - дне рождения Дж. Вашингтона, уподобляемого библейскому Моисею, и Дне Благодарения. Оба праздника отражают своеобразие американской культуры с ее ритуальным воспеванием американских мифов.
Заметим, миф о Новом Свете не был оторван от других, более древних мифов. Он вобрал в себя представления о рае, о
195
"золотом веке", о Риме и варварах. Основу этого мифа составляют три элемента: Новый Свет открыт Колумбом; он был новым и пустынным; аборигены расценивались как нецивилизованные народы - ведь они были "ниже" тех, кто пришел на эти земли позже.
Стало быть, американская культура содержит в себе конгломерат представлений, более или менее тесно связанных с действительностью. Многие компоненты данной культуры представляют собой некие культурные напластования, которые возникли по определенным социально-историческим причинам, но не исчезли вместе с ними. Это относится к "американской мечте", т.е. к представлению, будто Америка может стать раем на Земле. Она возникла как результат деятельности первых поколений американцев, которые, осваивая новые земли, не расставались с Библией.
История развития американской культуры пришла к тому, что в современной идеологии США ставятся две задачи: во-первых, восстановить "американскую мечту" и, во-вторых, войти американцам в следующее столетие самой сильной нацией в мире и главной опорой мира и демократии. Выполнимы ли такие задачи, покажет будущее.
196
