ГЛАВА 12
Разнообразие культур
Из факта разнообразия культур как теоретической посылки ученые делают неоднозначные философские выводы. Некоторые культурологи исходят из представления о равенстве культур, о невозможности их противопоставления в качестве разновеликих величин. Другие, напротив, полагают, что разнообразие культур не исключает принципа иерархичности. В этой системе отсчета одни культуры оцениваются как значимые, развитые, ценностно богатые и плодоносные. Другие, напротив, воспринимаются как менее богатые, патриархальные, истощившиеся и утратившие свое верховенство.
Канадская исследовательница Л. Марсиль-Лакост, пытаясь раскрыть единство культуры как феномена, правильно подметила концептуальные неувязки, присущие сторонникам различных подходов к факту множественности культур. К сожалению, ее собственная позиция строилась на противопоставлении двух понятий - эгалитаризма (равенства) и плюрализма, которые, по существу, не являются альтернативными. В самом деле, если разнообразие культур рассматривается как множество равных, самостоятельных, хотя и различных духовных сущностей, то плюрализм не противостоит эгалитаризму. Именно идея плюрализма обычно несет в себе требование равенства национальных и локальных культур в противовес унификации и глобализации культурного процесса.
Идею равенства всех культур обосновывали многие культур-философы, в том числе русский философ Н.Я. Данилевский, немецкие философы О. Шпенглер, В. Шубарт Так, О. Шпенглер критиковал европоцентристское воззрение, согласно которому можно игнорировать историю Китая или считать недостойной внимания культуру майя. Говоря об автономности культур, он подмечал, что "эти культуры, живые существа высшего порядка,
184
растут совершенно бесцельно, как цветы на поле". Разумеется, при отсутствии иерархии культур они тем не менее могут заслонять друг друга, "феномен отдельных, следующих друг за другом, вырастающих одна подле другой, соприкасающихся, заслоняющих и подавляющих друг друга культур исчерпывает все содержание истории".
Вот, к примеру, как понимал историю под этим углом зрения В. Шубарт (свое понимание он изложил в работе "Философия истории"):
- Исторические процессы ритмичны. Поэтому оказываются принципиально верными циклические объяснения социокультурных процессов, предложенные древними, индусами, персами, иудеями (Книга пророка Даниила), а также Гëте, Ницше и Шпенглером.
- Наиболее значительный исторический ритм заключается в чередовании четырех вечных прототипов культуры и личности. Развитие каждого из этих прототипов и его борьба против предшественника и последователя составляет стержень истории культуры и задает эпохе ее ритм, напряженность и конфликт.
- Каждый вечный прототип переступает пределы нации или расы. Он способен распространяться на целый континент. В пределах своего господства прототип пронизывает всю культуру, и каждый человек вынужден считаться с ним, следуя ему или выступая против него.
- Всякий раз, когда человечество "оплодотворяется" новым прототипом, предыдущий прототип кажется устаревшим. Новый прототип воспринимается как высшая ценность, как цель, по отношению к которой вся предыдущая история была лишь подготовкой. Возникший прототип полностью раскрывается и воплощает все свои ценности. Затем, истощив свои ресурсы, он устаревает и уступает место новому.
- Мы вправе говорить о четырех главных прототипах культуры и личности, или "душах" - гармоническом, героическом, аскетическом и мессианском.
- Все времена равны перед Богом, даже героическая эпоха, его отвергающая. Непрерывное развертывание творческих божественных сил происходит все время, и поэтому любой исторический момент сам по себе заключает оправдание своего существования. Здесь Шубарт, солидаризируясь с Данилевским, Шпенглером и Тойнби, отвергает линейное истолкование исторического процесса и "оправдание" истории с помощью будущей цели прогресса.
185
Концепция множественности культур предполагает обсуждение еще одного вопроса: могут ли культуры оказывать влияние друг на друга или они фатально разъединены, непроницаемы. В европейской философии наиболее распространенными на протяжении долгих столетий были представления о безусловной открытости различных культур, об их взаимном воздействии друг на друга. Правда, это воззрение совмещалось с апологетическим отношением к самой культуре. Сторонники идеи европоцентризма считали, что незападные культурные системы отражают патриархальный мир, выражая собой варианты древних или средневековых стадий развития, давно пройденные Западом.
К. Леви-Строс также исходит из принципа равенства культур. Он одинаково высоко оценивает достижения эскимосов, прекрасно приспособившихся к суровому климату Арктики, и культуру Индии, которая создала непревзойденные по своей глубине религиозно-философские системы. Однако при равенстве культур есть основание для их ценностного сопоставления. Так, например, культуры Мексики и Перу не выдержали напора завоевателей, поскольку были слабо расчлененными, негибкими. Здесь тоже имела место культурная коалиция. Но культуры, которые вступили в нее, были по существу одинаковыми, тогда как в Европе такое смешение создавало принципиально иное качество.
В этих рассуждениях ученого прогресс выступает все-таки как весьма важный показатель. Чем более развиты формы общения между культурами, тем больше оснований для прогресса. Как считает К. Леви-Строс, "можно сказать, что кумулятивная история - это форма истории, характерная для таких социальных суперорганизмов, которые составляют группы обществ, тогда как застойная история - признак неполноценного образа жизни изолированных обществ".
Однако в теории Леви-Строса Г. Померанц увидел явные концептуальные неувязки. В частности он пишет: "Здесь К. Леви-Строс останавливается. Связанный принципом равноценности культур, он не хочет идти дальше, не хочет предположить, что "коалиция культур" сама по себе может стать устойчивым явлением, своего рода культурой. Если принять это предположение, то разница между культурой и "коалицией культур"
186
вообще становится условной (в конце концов каждая культура есть "форма общения")".
187
