Для того чтобы понять смысл религиозного фундаментализма, его сущность, приведем такие примеры. Постоянное воскрешение язычества в теле европейской культуры - образец фундаменталистской установки. Язычество гораздо ближе человеческой природе, нежели христианство. Оно выражает некие константы человеческого поведения. В то же время язычество каждый раз
169
возрождается в новой социокультурной ситуации. В результате сам факт фундаменталистской заявленности оказывается фрагментом культурного творчества.
Как подчеркивал В.С. Соловьев, христианство во времена средневековья вовсе не вытеснило язычество. Древнейшие верования, отражая исконные человеческие запросы, вошли в плоть средневековой культуры. Этот замес разных культурных установок обеспечил, по мнению В.С. Соловьева, своеобразие средневековья. Фундаменталистские установки были интегрированы в средневековое общество, его культуру.
Такая фундаменталистская установка, как язычество, гнездится и в гуманизме - идейном течении эпохи Возрождения. В своем обращении к языческой античности гуманизм нашел вдохновение для личного поиска человеком истины и добра. Гуманисты разных эпох, как правило, видели свою задачу в том, чтобы восславить человека. "Гуманизм послушен факту рабства человека у природного мира", - подчеркивал Н.А. Бердяев. Гуманизм, по его словам, постепенно отпадает от всякого богопознания и обоготворяет человека и человеческое...
Можно ли считать Лютера героем фундаментализма? Его попытка внести изменения в религиозное сознание обернулась, по замечанию Э.Ю. Соловьева, переоценкой державных основ европейской культуры. Несомненно, что протестантская культура сложилась в результате стремления Лютера возродить главное в Библии, воскресить исконные начала веры в противовес развитым и распространенным, в известной мере даже укорененным манифестациям религиозного духа. По самому своему духу это был акт фундаментализма. Подчеркивая динамизм новоевропейской культуры, мы часто отвлекаемся от того очевидного факта, что он обусловлен потребностью восстановить фундаменталистские начала религиозного сознания.
Впечатляющей иллюстрацией обоснования новых маршрутов Европы может служить аристократическая ницшеанская вражда к "расслабляющей" христианской морали с ее эгалитарными последствиями. Прославление неоязычества как культурной установки находим в философии Ф. Ницше. Естественное состояние людского рода подверглось порче, поскольку христианство приняло сторону всего слабого, низкого, неудачного. Хорошо бы поскоблить заблудшие века. Заодно возродить древнее, природное, жизнестойкое.
170
Неслучайно, многие ученые рассматривают тоталитарные культы вождя отнюдь не помрачением духа, а именно апофеозом язычества. Идолопоклонничество, сопутствующее культу вождя. Толпа вручает собственные полномочия тому, единственному. Индивид больше не доверяет голосу совести. Не прислушивается к рассудку. Душит личные сомнения слепой верой.
В своей одержимости идеей индоевропеизма французские "новые правые" воинственно отталкиваются от других, вошедших в западную культурную ойкумену духовных традиций, главным образом от христианства, как идущего с Востока. Характерно, что определение судеб истории сопряжено у них со все более исторически далеким воскрешением индоевропейской традиции.
В целом фундаментализм амбивалентен. С одной стороны, он позволяет апеллировать к традиции, которая служит основанием для прочищения прогрессистских иллюзий, с другой - предлагает не столько разматывание назад исторических витков, сколько достижение нового социального идеала. Именно в этом проступает идеологичность фундаментализма. Если традиционализм настаивает на верности традиции, то фундаментализм аранжирует эту традицию в духе новых социальных ориентиров.
171
