ГЛАВА 11
Культурные ориентации
Почему, когда речь заходит о фундаментализме, в нашем сознании возникает представление о немыслимой архаике, об агрессивном вторжении в социальную динамику безнадежно устаревших навыков мышления и поведения? Высказывается даже опасение, что именно эта культурная ориентация одушевляет тоталитаризм, фашизм, экстремизм. В таком случае понятие наделяется заведомо негативным смыслом. Оно ассоциируется с эпатажными, зачастую эксцентрическими образами патриархальности, дикости и косности. Прогрессистски ориентированное сознание легко отторгает от себя эти канонические установки.
Как появился фундаментализм? Реакцией на что он является сегодня? Мыслима ли полярная культурная ориентация, противостоящая фундаментализму? Наконец, какова его роль в современной культуре?
Возможно ли ограничиться только отрицательной оценкой фундаментализма? Нет ли, вообще говоря, определенного резона в стремлении к возрождению корней, в этом постоянном культурном огляде на почву и судьбу?
Прежде всего, фундаментализм, как всякий "изм", несет на себе печать неадекватного воспроизведения собственной сущности. Он идеологичен, потому что рождается в современных мировоззренческих размежеваниях.
Однако идеологический оттенок имеет и понятие "модернизм", которое могло бы рассматриваться как полярное для фундаментализма. Однако в нем схватывается другой человеческий импульс - потребность преобразовывать наличные формы культуры. Вместе с тем установка на преобразование тоже обретает некий оценочный смысл, включает в себя неподлинность истолкования.
Говоря о генезисе капитализма, обычно называют разные факторы, которые его порождают (можно сослаться, например,
167
на феномен капитализма, породивший обширную социально-критическую литературу). Когда же речь заходит о его развитии, то непременно вспоминают такие его характерные последствия, как суперпроизводство и суперпотребление, сопряженные с индустриальной цивилизацией. Они рождают тупиковую ситуацию, которая не обеспечена возможностями человеческого рода. Но человек вынужден приспосабливаться к наличной цивилизации. Если же это оказывается мучительным процессом, то заявляет о себе фундаменталистская установка, зовущая к неким жизненным истокам, первоначалам.
Иногда в качестве первоосновы фундаментализма называют кризис традиционного общества. Распад всех форм естественной общности не может не вызвать контртенденцию. Она и порождает тоску по изначальной простоте и органичности традиционных форм человеческого общежития. Правда, фундаменталистские тенденции обнаружили себя раньше, чем традиционное общество испытало состояние кризиса. Поэтому можно говорить о каких-то иных, более основных, причинах фундаментализма.
Философская антропология XX в. убедительно доказала, что человек - открытое, несформировавшееся создание. Человеческая природа, хотя и сохраняет в себе некие стойкие структуры, в то же время находится в авантюре самопоиска, саморазвертывания. Эти два импульса - стремление опереться на корневые основы человеческой натуры и потребность собственного пересотворения - оказываются в основании интересующего нас феномена. Можно сказать, что в феномене фундаментализма выражены определенные антропологические закономерности.
Судя по всему, более строгим могло бы быть понятие "традиционализм", т.е. стремление уберечь то, что обретено человеком. Однако само желание сохранить корни и истоки постоянно наталкивается на демиургическую природу человека. Культура как ее органопроекция фиксирует оба эти стремления. В результате возникает сложная драматургия культурного творчества, которая далеко не всегда позволяет видеть фундаментализм в качестве идеального типа.
В докультурном состоянии человек весьма прост. Но в мире культуры он оказывается перед множеством собственных артефактов, которые усложняют сферу обитания, да и сам способ человеческого бытия. Тоска по изначальному, недифференцированному, органичному, таким образом, архетипна. Но архетипно
168
и другое побуждение - придать миру затейливость, многообразие, сложность. В культуре постоянно присутствуют обе эти тенденции - сохранить истоки и расширить в то же время сферу культурного созидания. Рождается убеждение, что идеальная простота воплощалась в неких разных точках истории.
Является ли простота благом? В культуроборческих концепциях А. Шопенгауэра и Ф. Ницше ответ однозначен: человек должен вернуться к собственной природе, исключив культуру как тупиковый путь развития человечества. Здесь обнаруживается фундаменталистская установка, которая постоянно возрождается на этой основе в истории европейской культуры. В то же время другие мыслители, скажем, русский философ К. Леонтьев, предостерегали против органической простоты. Такую же мысль можно отыскать и у Э. Фромма. Человек обречен на постоянное, все более многообразное самовыражение. Следовательно, культурную природу фундаментализма можно усмотреть в сопротивлении нарастающей сложности жизни и ее обновлению. С этой точки зрения не исключено, что фундаменталистские тенденции культуры постоянно инспирируются другой крайностью: не будь в культуре неизбывной, отчаянной погони за инновациями, не проступал бы так настойчиво и директивно фундаментализм. В той же мере модернизм черпает свои силы в противостоянии всякой ортодоксии, охранительству.
Результаты противостояния фундаментализма и модернизма парадоксальны. Желание промыслить историю зачастую служит способом прорыва в новое культурное пространство. Но готовность творить культурные нововведения оборачивается возрождением патриархальных духовных стандартов. Фундаментализм, следовательно, можно рассматривать только в соотнесении с социодинамикой, через призму модернизма. Последний в той же мере раскрывает собственную идентификацию через фундаментализм.
169
