Север против Юга: вторая
либерально-демократическая революция

Компромисс 1850 г. стал последним в череде многочисленных соглашений Севера и Юга, отодвигавших проблему рабства на задворки национальной политики. Уже вскоре после его заключения обнаружилось, что возможности взаимных уступок исчерпаны, и последние сменились жестким противостоянием двух регионов. Развязкой конфликта стала Гражданская война 1861-1865 гг., сменившаяся эпохой Реконструкции 1865-1877 гг., которая по размаху и радикализму общественно-политических преобразований не уступала военному периоду. Некоторые исследователи называют период 1861 - 1877 гг. второй Американской революцией, означавшей решающую схватку буржуазно-либеральной цивилизации Северо-Востока и гибридной буржуазно-рабовладельческой цивилизации Юга. Ее главным итогом явилось превращение США в целом в чисто либерально-капиталистическое общество.

Среди современников Гражданской войны преобладало представление о ней именно как о конфликте двух противоположных общественно-политических систем, в центре которого находился вопрос о рабстве. Серьезные

130

разногласия по вопросам о причинах и характере Гражданской войны возникли уже среди историков. Среди американских исследователей, рассматривавших Гражданскую войну как противоборство двух разнородных общественных систем, доминировала школа историков-прогрессистов во главе с Ч. Бирдом. В интерпретации Ч. Бирда и его единомышленников воплотилась тенденция экономического детерминизма: конфликт Севера и Юга трактовался сквозь призму различий непосредственных экономических интересов северо-восточной буржуазии и южных плантаторов, получавших политическое выражение в дискуссиях о тарифах, заселении и разделе западных территорий и т.д. Мировоззренческим расхождениям между Севером и Югом, в том числе разногласиям по вопросам прав человека, политического устройства, рабства, значения не придавалось.

Прогрессистская школа пользовалась влиянием до середины XX в., после чего на ведущую позицию в американской историографии выступила школа консенсуса. Для нее были характерны отрицание цивилизационных различий между Севером и Югом, подчеркивание и даже абсолютизация капиталистических начал рабовладения, либеральных и демократических начал в общественно-политическом устройстве южных штатов. В свете подобной интерпретации военный конфликт Севера и Юга представал скорее как трагическое недоразумение или случайность, а разногласия между ними сводились к различному пониманию прерогатив центрального правительства и прав штатов. Исторический вывод, извлекаемый школой консенсуса, заключался в том, что Гражданская война могла быть предотвращена при наличии должной воли и мудрости у национальной политической элиты середины XIX в.

На современном этапе выводы школы консенсуса получили неожиданную и своеобразную поддержку со стороны школы исторической политологии. Представители этой школы (П. Клеппнер, Р. Формизано, М. Холт, Д. Силби и др.), сосредоточившись на изучении политической культуры и мотивов голосования американского электората накануне Гражданской войны, пришли к выводу, что проблема рабства его мало интересовала и он разделялся в первую очередь по этнической и религиозной принадлежности. В 1850-х гг., как и в джексоновскую эпоху, в качестве основополагающих выступали различия между протестантами и католиками, коренными белыми американцами и иммигрантами, англосаксами и этническими белыми "меньшинствами"⁵².

Работы школы исторической политологии, основанные на количественных методах исследования, породили острую дискуссию среди исследователей Гражданской войны. Критики, среди них Э. Фонер, Д. Ференбахер, Д. МакФерсон, Р. Маккормик, Б. Рейд, указывали на антиисторизм, парадоксальность и алогичность ее выводов⁵³. Э. Фонер язвительно заметил: историческая политология "просто исключает из прошлого Гражданскую войну,

131

но, к несчастью. Гражданская война имела место быть"^54. Отмечалось, что историческая политология обнаружила полную неспособность увязать поведение электората, якобы не интересовавшегося проблемой рабства, и национальной политической элиты, всецело этой проблемой поглощенной. Она не смогла вписать "политическую культуру" электората в реальный историко-политический контекст 1850-х гг., в котором не просто доминировала, а практически господствовала отнюдь не дихотомия "протестанты - католики" или "коренные белые - иммигранты", а противоположность ценностей и систем Севера и Юга. Американская историческая политология оказалась в плену этнорелигиозного детерминизма.

Неоднозначные, а то и исключающие друг друга оценки политического опыта эпохи Гражданской войны и Реконструкции свидетельствуют, что возможности постижения ее исторического смысла не исчерпаны.

***

Американское рабовладение не было неким подобием античного рабства. Оно формировалось в недрах капитализма и отразило особенность его становления в аграрной экономике Северной Америки: американские плантаторы по причине крайней узости рынка наемного труда вынуждены были прибегнуть к труду черных рабов. Но использование рабского труда не прошло бесследно для плантаторской буржуазии, превратившейся в особый класс, в котором странно и в то же время закономерно переплелись черты типичных капиталистов и рабовладельцев.

В годы первой Американской революции рабство было запрещено на Севере США. Американские демократы, впрочем, как и многие умеренные основатели США, уповали на достаточно скорую смерть рабства и в южных штатах, возлагая особые надежды на фундаментальную естественную причину - методично нараставшую убыточность рабовладения. Однако экономические перипетии рубежа XVIII-XIX вв. нанесли по их надеждам сокрушительный удар.

Стремительное развитие промышленного переворота в Англии, происходившего в первую очередь в легкой промышленности, вызвало беспрецедентный спрос на хлопок-сырец. Изобретение в США в конце XVIII в. хлопкоочистительной машины резко повысило производительность и рентабельность плантационной рабовладельческой системы. В первой четверти XIX в. вследствие бурного развития ткацких фабрик в самих США плантационное рабство получило еще один стимул для своего роста. Хлопок потеснил на рабовладельческих плантациях все другие культуры и был поименован ни много ни мало "королем". Об отмирании, а тем более ликвидации "короля-хлопка", а следовательно, плантационного рабства, в таких условиях не могло быть и речи.

132

В современной американской историографии вопросы о характере и рентабельности плантационного рабства остаются весьма актуальными. В вопросе о его характере единства не было достигнуто (часть историков определяла американскую плантаторскую систему как капиталистическую, а другая часть - как докапиталистическую), но в вопросе о его рентабельности принципиальные разногласия, по сути, преодолены. Восторжествовала та точка зрения, которую наиболее последовательно и всесторонне обосновали Р. Фогела и С. Энгерман, что производство хлопка и его доходность возрастали вплоть до самой Гражданской войны (в результате был отвергнут и широко распространенный прежде тезис об экономическом кризисе плантационного рабства накануне второй Американской революции). Согласно подсчетам Фогела и Энгермана, производство хлопка в период с 1790 по 1860 г. увеличилось в 1500 раз, причем более 80% валового роста пришлось на три десятилетия перед Гражданской войной⁵⁵.

Соглашаясь с выводом Фогела и Энгермана о рентабельности плантационного рабства, часть исследователей вместе с тем отвергла их выводы о том, что по ряду важнейших экономических и социальных показателей плантационное рабство не только не уступало промышленному капитализму, но даже превосходило его. Указывалось, что Юг США превратился в пленника монокультуры ("короля-хлопка"), а это неизбежно сопровождалось прозябанием и деградацией всех иных сфер и отраслей экономики, в том числе самых перспективных. На Юге практически замер процесс урбанизации и индустриализации, только два его города входили в число 25 крупнейших городов США, замыкая этот список.

Технологический прогресс в хлопковом хозяйстве также со временем замедлился: рабовладельцы предпочитали вкладывать деньги не в машины, а в рабов. Показательно, что, хотя ввоз рабов в США был запрещен с 1808 г., их количество неуклонно возрастало: в 1800 г. на Юге был 1 млн. рабов, а в 1860 г. - уже 4 млн. Сказочные богатства южных плантаторов (60% самых богатых американцев проживали на Юге, хотя его свободное население составляло только 30% от общеамериканского) основывались на сверхэксплуатации рабов⁵⁶. Детей рабов начинали эксплуатировать с 6 лет, а к 12 годам они полностью покрывали издержки, затраченные на них хозяевами в "непроизводительный" период детства.

Эксплуатация рабов становилась все более изощренной, а плантаторы обрастали замашками и манерами крепостников. К некапиталистическим формам эксплуатации рабочей силы на Юге необходимо прежде всего отнести специализацию ряда штатов на "разведении" рабов для последующей продажи и саму работорговлю. "Разведение" чернокожих рабов в южных штатах для последующей продажи приобрело особенно широкий размах, превратившись в настоящую индустрию, после прекращения с 1808 г., как это предусматривалось федеральной Конституцией, вво-

133

за рабов в США извне. Правительство США не осмеливалось посягнуть на невольничьи рынки в самих южных штатах, более того, работорговля стала одной из престижных профессий по той причине, что приносила больше прибыли, нежели производство и экспорт хлопка⁵⁷.

В первой половине XIX в. в отношении рабов на Юге был установлен репрессивный политический и правовой режим. Им не разрешалось отлучаться с плантаций, контактировать со свободными гражданами, в том числе и со свободными неграми, собираться даже маленькой группой без надзора надсмотрщиков. Рабам запрещалось иметь какое-либо оружие, а также горны, барабаны - все, что могло представить угрозу жизни и покою хозяев. Они не имели права обращаться в суд и могли быть подвергнуты наказанию, включая физическую экзекуцию, по прихоти рабовладельца⁵⁸. Антирабовладельческая критика на Юге, имевшая место вплоть до 1820-х гг. (еще в 1827 г. там насчитывалось 106 антирабовладельческих обществ, объединявших 5150 членов), была строго-настрого запрещена и преследовалась в уголовном порядке⁵⁹.

В отношении рабства на Юге допускались только апологетические высказывания. Была выпестована целая плеяда влиятельных защитников рабства, взгляды которых широко распространялись не только на Юге, но и на Севере США. В 1830-1840-х гг. наибольшей известностью среди идеологов рабства пользовался Д. Кэлхун. Рабовладение, доказывал Кэлхун, является первоосновой экономического развития и благополучия Юга, его социальных отношений и политической организации: отмени его, и тут же случится апокалипсис, рухнет целый мир. Поэтому выступления в пользу ликвидации рабства безрассудны: плохое оно или хорошее, рабовладение должно быть сохранено.

Со второй половины 30-х годов Кэлхун внес в апологетику рабства новый мотив, утверждая отныне, что оно не просто первооснова южного общества, но является истинным благодеянием как для рабовладельцев, так и для самих рабов. Он клеймил аболиционистов, совершенно извративших, по его словам, картину жизни рабов. Только рабство, доказывал он, превратило черных варваров в человеческие существа: сравните американских нефов с африканскими и вы увидите, что первые неизмеримо превосходят вторых и морально, и интеллектуально, и физически. А причиной тому является патриархальный характер американского рабовладения, при котором белые хозяева и черные рабы составляют единую большую семью. При этом белая раса выполняет роль мудрых отцов и учителей, поднимающих своих черных детей и учеников до цивилизованного уровня⁶⁰.

Использовав эти и другие доводы для защиты рабства от нападок со стороны северян, Кэлхун вслед за тем переходил в атаку на буржуазный строй и доказывал, что южная рабовладельческая цивилизация стоит неизмеримо выше северной капиталистической и что именно первая во-

134

плошает добро, а вторая - зло. При этом Кэлхун развил такую острую критику промышленного капитализма, и особенно угнетенного положения наемных рабочих, которая дала повод историку Р. Хофстедтеру назвать его "Марксом господствующего класса"⁶¹.

Беспощадный анализ противоречий капитализма в случае с Кэлху-ном преследовал две цели: во-первых, доказать, что черные рабы живут гораздо лучше, нежели наемные белые рабочие, а рабовладельцы являются более гуманными эксплуататорами, чем капиталисты; во-вторых, внушить северо-восточной буржуазии, что она должна направить свою энергию не на разжигание конфликта с рабовладельцами, а, напротив, на объединение усилий с ними перед лицом гораздо более опасного соперника - белого пролетариата.

Северные штаты, особенно их политическая элита, были готовы если не к альянсу, то, как минимум, к компромиссу с южными штатами. Причем в основе их длительного компромисса с южными рабовладельцами лежало не только желание сохранить федеральный Союз и социальный мир, но и мировоззренческое единство с южанами в отношении чернокожих американцев, а, попросту говоря, расизм.

Алексис де Токвиль, посетивший США в 1831 г., возмущался рабовладельческим строем Юга, но еще больше поразило его то, что белые и черные представляют отдельные касты - высшую и низшую - в свободных северных штатах. Формально, отмечал Токвиль, гражданских и политических прав чернокожих на Севере никто не отрицает, но фактически у негров нет возможности воспользоваться ими. По заключению французского путешественника, чернокожие в свободных штатах были совершенно бесправны, а отношение к ним белых заключало в себе даже больше предрассудков и презрения, нежели в штатах, где господствовало рабство.

Перспектива взаимоотношений белой и черной рас рисовалась Ток-вил ю в мрачном свете. Рабсхво в Америке, по его убеждению, в итоге будет отменено, но за этим последует кровавая межрасовая война, в результате которой свободные нефы будут или истреблены, или выселены в резервацию на Юге США⁶².

Некоторые современные историки США полагают, что Токвиль в чем-то даже преуменьшил тяжесть положения чернокожих американцев в свободных штатах. Л. Литвак, лауреат премии Пулитцера, в недавнем прошлом президент Организации американских историков, в книге "Север рабства" показал, что в первой половине XIX в. в свободных штатах сохранялось не только фактическое неравенство негров, но и происходило постоянное сокращение их формальных юридических и политических прав, провозглашенных в революционный период. Практически во всех свободных штатах черные американцы путем всевозможных ухищрений были лишены избирательных прав, местные законодательные собрания

135

разрабатывали постановления, ограничивавшие или вовсе запрещавшие въезд негров на их территории, на Севере повсеместно запрещались межрасовые браки, для белых и черных устанавливалось раздельное обучение, посещение церквей и т.д.⁶³ Свободный Север утверждал систему, известную как расовая сегрегация.

Откровенно враждебное отношение властей свободных штатов к их чернокожим гражданам ярко запечатлелось во всевозможных переписях и цензах, которые сознательно и изощренно фальсифицировались с тем, чтобы представить негров в качестве неполноценной расы, совершенно неприспособленной к свободе. Например, согласно шестой переписи населения Соединенных Штатов, проводившейся в 1841 г. и впервые включавшей пункт, призванный выявить "психически неполноценных и идиотов", таковых среди свободных нефов Севера оказалось в 11 раз больше, чем среди нефов - рабов Юга. Известный массачусетский психиатр Э. Джарвис, развенчивая эти данные, указывал, что в его родном штате переписчики, не скупясь, вносили чернокожих в списки "психически неполноценных и идиотов" даже в тех районах, где не проживало ни одного нефа⁶⁴.

Политическая элита северных штатов связывала решение нефитян-ской проблемы с полным разделением белой и черной рас посредством вывоза всех негров в Африку или в Латинскую Америку. Сторонники вывоза черных в Африку объединились вокруг Американского колонизационного общества, возникшего в 1817 г. Эта организация развернула весьма активную пропагандистскую деятельность: лидеры общества подчеркивали, что приемлют только постепенную отмену рабства и исключительно на добровольной основе, с согласия и по воле самих плантаторов. В 1830 г., отвечая на протест плантаторов Южной Каролины по поводу деятельности общества, они заверили рабовладельцев, что, безусловно, чтут их священное право на частную собственность, как и суверенитет штатов, и особо подчеркнули, что движение за отмену рабства озабочено не судьбой черных, а здоровьем белой расы и, конечно же, сохранением социального мира в американских штатах.

Совместное мирное проживание белой и черной расы в Соединенных Штатах, как вытекало из разъяснений Американского колонизационного общества, являлось в условиях США не более чем прекраснодушной утопией. Стена, разделявшая белых и черных, объявлялась нерушимой по причине неискоренимых предубеждений белых американцев. Белые не были способны воспринять нефов в качестве равных и подобных себе, во-первых, в силу прочно укоренившегося отношения к ним как низшему, рабскому сословию, а во-вторых, из-за неистребимого черного цвета кожи.

Профамма колонизационного общества была воспринята политическими кругами северо-восточных штатов в целом. Отношение к черным как чужеродной расе, подлежавшей выселению в Африку, широко

136

распространилось и среди простых белых американцев свободных штатов. Все это делало крайне затруднительной, а то и невозможной защиту их прав с гуманистических и демократических позиций. Вряд ли будет преувеличением сказать, что такая защита была равнозначна гражданскому подвигу. Человеком, которому такой подвиг оказался по плечу, стал Уильям Ллойд Гаррисон, решительно провозгласивший в 1831 г. в созданной им газете "Либерейтор" цельбеспромедлительной отмены рабства и обеспечения чернокожих равными с белыми гражданскими правами. Выступление Гаррисона означало рождение антирабовладельческого движения, вошедшего в историю под именем аболиционизма.

Призывы Гаррисона были приняты в штыки как на Юге, так и на Севере США. Но у него нашлись и последователи, среди которых преобладали верующие. В 1833 г. Гаррисону удалось созвать съезд представителей свободных штатов, разделявших его лозунг немедленного и безусловного освобождения всех рабов. На съезде в Филадельфии собралось 63 человека из 12 штатов, заявивших о создании Американского антирабовладельческого общества. Была принята программа - Декларация принципов, отличавшаяся четкими целями⁶⁵.

Одной из главных в мировоззрении Гаррисона была концепция перфекционизма. Согласно ей, Бог наделил человека способностью к самосовершенствованию, и эта способность являлась залогом уничтожения всех пороков, в том числе и рабства. Гаррисон не абсолютизировал значение перфекционизма, также как ненасилия и непротивления, хотя и придавал им принципиальное значение в мировоззренческом плане. В борьбе с рабством хороши были разнообразные средства: это и бойкот законов, санкционирующих рабство и ограничивающих права свободных черных, это и подача антирабовладельческих петиций в законодательные органы, это и поддержка депутатов - противников рабства, это и "сегрегация наоборот" - отказ от деловых, политических, религиозных и прочих контактов с рабовладельцами и расистами⁶⁶.

Среди последователей Гаррисона произошло разделение на радикалов, поддерживавших его идею незамедлительной отмены рабства, и умеренных, предпочитавших поэтапные политические меры по ограничению рабовладения. Умеренные аболиционисты, оказавшиеся в большинстве, организовали в 1840 г. партию Свободы, которая, дебютируя в том же году на президентских выборах, собрала всего 7 тыс. голосов. На следующих выборах в 1844 г. ее поддержали 63 тыс. человек. Платформа партии, осуждавшая идею выселения негров из США и отстаивавшая гарри-соновский идеал полного уравнения в правах черных и белых американцев⁶⁷, большинству американцев казалась слишком смелой.

В 1848 г. партия Фри сойл, выступившая с оппозицией двухпартийной системе по вопросу о рабстве, выдвинула гораздо более мягкие требования.

137

Эта партия, сформулировавшая крылатый лозунг "Свободная земля, свободный труд, свободные люди", который вскоре стал девизом всех противников рабства, в конкретной программе ограничивалась требованием запрета распространения рабства на новые территории. Но и фрисойлеры не смогли реально оспорить позиции двух ведущих партий - вигов и демократов.

То, что оказалось не под силу партиям Свободы и Фри сойл, удалось новой Республиканской партии. Но произошло это уже в 1850-х гг., когда взаимоотношения и конфликт Севера и Юга приобрели новое качество.

***

Начало 1850-х гг. не предвещало обострения проблемы рабства, более того, на некоторое время она была отодвинута на второй план, а на ведущую позицию выступил этнорелигиозный конфликт внутри белого населения. Сохранение status quo в вопросе о рабстве продемонстрировали выборы 1852 г.: на них доминировали партии демократов (их представитель Ф. Пирс стал президентом США) и вигов, объявившие о поддержке компромисса 1850г. и осудившие антирабовладельческую агитацию. Партия Фри сойл в сравнении с выборами 1848 г. резко сдала свои позиции и сошла с политической сцены. Ее же место в качестве третьей политической силы заняла Американская партия, главным требованием которой было ограничение прав белых иммигрантов.

Проблема иммиграции резко обострилась с середины 1840-х гг.: в течение последующих десяти лет в страну прибыли 3 млн. переселенцев из Европы, что составляло 15% от всего американского населения. Новые иммигранты, представлявшие в основном выходцев из бедных слоев Ирландии и Германии, резко обострили конкуренцию на рынке труда, вызвав недовольство коренных рабочих. А поскольку, в отличие от прежней иммиграции, по преимуществу протестантской и англосакской, новая иммиграция была католической, привнесенный конфликт приобрел религиозно-этнический характер.

С 1852 г. набравшее силу антикатолическое и антииммигрантское движение приступило к созданию Американской партии, которую в обиходе называли также партией "ничего не знающих" (члены партии использовали в качестве пароля фразу "Я ничего не знаю"). В 1854 г. Американская партия стала реальной силой: ее поддерживал миллион человек, а на выборах того года в двух главных северо-восточных штатах, Пенсильвании и Нью-Йорке, она набрала соответственно 40 и 25% голосов⁶⁸. Успехи партии нанесли ощутимый удар по вигам, многие среди которых активно переходили на сторону "ничего не знающих". А поскольку от вигов в тот период откололась также и южная фракция, часть которой создала

138

Конституционную юнионистскую партию, а часть переметнулась к Демократической партии, обозначилась перспектива радикальной партийно-политической перегруппировки, угрожавшая двухпартийной системе "демократы - виги". Тогда реальной выглядела возможность вытеснения из двухпартийной системы вигов Американской партией.

В 1854-1856 гг. в США произошла перегруппировка партийно-политической системы, однако вигов из нее вытеснила не Американская, а новая Республиканская партия, которая возникла в 1854 г. В течение двух лет Республиканская партия, явившаяся с идеологической точки зрения преемницей партии Фри сойл, решительно потеснила Американскую партию в качестве третьей политической силы, отняла значительную часть сторонников у Демократической и Вигской партий и взломала двухпартийную систему "демократы - виги". Столь неожиданный разворот американской политики был обусловлен несколькими конкретными драматическими событиями, происшедшими в США в теже 1854-1856 гг.

Первым и главным событием стало принятие в 1854 г. Конгрессом США закона Канзас-Небраска. Правомерно сравнение этого закона с "гербовым актом" британского парламента 1765 г.: если "гербовый акт" породил историческую цепочку, приведшую к Войне США за независимость, то закон Канзас-Небраска имел следствием череду событий, приведших к Гражданской войне.

Закон Канзас-Небраска был предложен С. Дугласом, одним из лидеров Демократической партии, в связи с обсуждением вопроса о приеме в Соединенные Штаты двух новых территорий. Обе эти территории, Канзас и Небраска, лежали севернее 36°30´ северной широты и, согласно Миссурийскому компромиссу 1820 г., который поддерживался на протяжении 34 лет и являлся главным условием сохранения мира между свободными и рабовладельческими штатами, могли быть включены в США только в качестве свободных штатов. Законопроект Дугласа наносил сокрушительный удар по этому компромиссу и, как следствие, по всей системе баланса сил между Севером и Югом. Причем компромисс отвергался при помощи внешне демократической доктрины: Дуглас доказывал, что вопрос о разрешении или запрете на новых территориях рабства может и должен решаться не федеральным правительством, а самим населением новых штатов, которое реализует свою волю при помощи процедуры демократического волеизъявления.

Дуглас и его сторонники доказывали, что их волнует не вопрос о рабстве, который они вообще не хотели вносить в повестку дня, а вопрос о том, какой должна быть процедура приема новых штатов в Союз. При этом, указывали они, демократическое волеизъявление приобретет силу закона и в том случае, если оно одобрит рабство, и в том, если отвергнет его. А сам Дуглас, пытаясь отвести любые обвинения в защите интересов

139

рабовладения, доказывал, что рабство не сможет укорениться нив Небраске, ни в Канзасе.

Все эти аргументы, однако, не обманули ни противников рабства, ни жителей северо-восточных штатов в целом. Главным в законе Канзас-Небраска для них было то, что он создавал возможность проникновения и легализации рабства на территории свободных штатов и изменял сложившийся политический порядок в пользу рабовладельческого Юга. И уже во время обсуждения и голосования закона Канзас-Небраска американские политики разделились главным образом по географическому, а не по партийному признаку. Это новое, секционно-географическое разделение американских политиков, в будущем закреплявшееся все больше и больше, нанесло сокрушительный удар по прежней двухпартийной системе.

Последствия принятия закона Канзас-Небраска сказались незамедлительно. Уже в середине 1854 г. большая часть вигов и демократов из свободных штатов, объединившись с фрисойлерами, объявила о создании Республиканской партии, потребовавшей недопущения рабства на новых территориях. Образование Республиканской партии нанесло чувствительный удар по всем прежним партиям. В нее влилась большая часть Американской партии: угроза распространения черного рабства на Севере США показалась "ничего не знающим" опасностью еще большей, нежели наплыв в США белых иммигрантов. Существенный урон понесло северное крыло Демократической партии, ставшее одним из главных доноров республиканцев. Но наиболее чувствительными оказались потери Вигской партии. Ее северное крыло в значительной мере влилось в Республиканскую партию, а южное раскололось на три части: одна сохранила приверженность вигским принципам, другая примкнула к Демократической партии, а третья образовала собственную Конституционно-юнионистскую партию. Фактически в 1854 г. виги как национальная политическая сила были сокрушены.

1854 год, превратив рабство из "фигуры умолчания" в главный вопрос национальной политики, способствовал быстрой поляризации сторонников и противников рабства, а также их радикализации. Он породил сепаратизм, стремление рабовладельческих и свободных штатов жить отдельно друг от друга. В историческом сознании американцев, да и в научной исторической литературе закрепилось мнение, что главным источником государственного сепаратизма стал рабовладельческий Юг. Мнение это не вполне справедливо. Дело в том, что наиболее радикальные представители антирабовладельческого движения, со своей стороны, вынашивали идеи отделения уже свободных штатов от рабовладельческих. Так, в 1854 г. лидер аболиционистов Гаррисон пришел к выводу, что при существующей федеральной Конституции и сохранении политического союза с рабовладельцами отмена рабства невозможна и что свободные штаты должны

140

пойти на разрыв с рабовладельцами и образование собственного государства. Гаррисон пророчил в этом случае скорый крах рабовладельческого государства, а вместе с ним и рабства, так как южные штаты, основывавшиеся на отсталой аграрной экономике, не могли выжить без промышленных товаров, финансов и банков Севера⁶⁹. На митинге аболиционистов, собравшем 3 тыс. человек, Гаррисон организовал акт сожжения федеральной Конституции. Когда "Соглашение с дьяволом", как нарек Конституцию Гаррисон, обратилось в пепел, толпа по знаку своего предводителя произнесла торжественно непреклонное "Аминь!".

Роль закона Канзас-Небраска в развитии конфликта Севера и Юга США кажется в исторической ретроспективе столь значительной, что возникает закономерный в подобных случаях вопрос: а произошла бы Гражданская война в США, если бы их элита не допустила в 1854 г. трагической ошибки и не нарушила компромисс 1820 г.? Объективный ответ на этот вопрос состоит, на мой взгляд, в том, что закон Канзас-Небраска не был случайностью, а подвел итог длительным, подспудно развивавшимся экспансионистским устремлениям южных рабовладельцев, сумевших в

1854 г. открыто навязать свою волю нации. Дело в том, что рабовладельческой системе становилось все более тесно - и географически, и экономически, и политически - в той сфере влияния, которая была закреплена за ней Миссурийским компромиссом. Чтобы выжить и развиваться, она нуждалась в легализации рабовладения на более широком пространстве. Идеологические доктрины, высказанные Дугласом в 1854 г., вынашивались и оттачивались заранее, так что их выдвижение в повестку дня национальной политики являлось только вопросом времени. Их законодательное воплощение в 1854 г. вскрыло болезнь, загонявшуюся на протяжении десятилетий внутрь американского общественного организма.

Формула свободного волеизъявления поселенцев как механизма общественного обустройства новых территорий привела к тому, что на территорию Канзаса с целью воплощения угодного "народного суверенитета" устремились как рабовладельческие, так и аболиционистские силы. В

1855 г. Канзас оказался разделенным на две части, в нем сложились два силовых центра, возникли две власти, в том числе два избранных поселенцами законодательных собрания, были приняты рабовладельческая и антирабовладельческая конституции. Канзас оказался зеркалом разделенного американского общества, а события в этом штате заключали в себе модель последующего национального развития. Очень быстро они переросли в малую гражданскую войну, причем обе стороны обнаружили намерение сражаться не на жизнь, а на смерть. В 1856 г., к моменту завершения активных военных действий, потери сторон составили 200 человек убитыми. Обе стороны получили своих героев: у северян таковым оказался Джон Браун, впервые приобретший национальную известность.

141

В ситуации, когда попытки поселенцев в Канзасе выяснить отношения между собой зашли в тупик, разрешение канзасского кризиса стало во все большей степени зависеть от федеральной власти. Очень быстро обнаружилось, что на федеральном уровне большей поддержкой пользуются про-рабовладельческие силы. На их стороне выступал президент Пирс, так же как и сменивший его на посту главы государства в 1856 г. Д. Бюкенен (как и Пирс, представитель Демократической партии). К поддержке прорабо-владельческой позиции склонялось большинство сената, и только в палате представителей наблюдалось определенное равновесие сил и готовность к поиску компромисса. Благодаря позиции нижней палаты прием Канзаса в Союз на условиях, навязанных рабовладельцами, был заблокирован (Канзас вошел в Союз, но уже в качестве свободного штата, только в 1861 г.).

Откровенно прорабовладельческую позицию занял Верховный суд США, в котором доминировали сторонники Демократической партии. Среди прорабовладельческих решений Верховного суда наибольшее значение имело решение по делу Д. Скотта в 1857 г. Негр Дред Скотт, который на протяжении нескольких лет проживал со своим хозяином, рабовладельцем из Миссури, на территории свободного штата Иллинойс, после смерти хозяина обратился в судебные органы с просьбой закрепить за ним статус свободного человека. В результате длительных перипетий дело Скотта попало в итоге в Верховный суд США. Верховный суд во главе с престарелым Р. Тейни не только отказал в иске Скотту, но и принял три важных решения общего характера, носивших ярко выраженный прорабовладельческий характер.

Из первого решения вытекало, что негры, не имевшие полноценного гражданского статуса, вообще не имели права обращаться в судебные органы. Из второго решения следовало, что пребывание негра-раба на территории свободного штата в течение какого угодно времени отнюдь не делало его свободным. Наконец, третье, самое важное решение объявляло противоречащим конституции Миссурийский компромисс 1820 г. и провозглашало, что рабовладельцы сохраняют право на свою собственность (то есть рабов) в любом уголке США, в том числе и на Северо-Востоке. Решения Верховного суда создавали, таким образом, основу для легализации рабства даже в свободных штатах.

Развитие американской политической истории после 1854 г. свидетельствовало, что прорабовладельческие силы заняли жесткую агрессивную позицию в отстаивании своих интересов и отвергли возможность уступок и компромиссов во взаимоотношениях со свободными штатами. Складывание качественно новой политической ситуации было зафиксировано в оценках прозорливых современников. Сенатор Ч. Самнер заявил в 1856 г. о навязывании стране режима "рабовладельческой олигархии", а сенатор У. Сьюард в 1858 г. провозгласил вступление США в стадию "неотвратимого конфликта".

142

***

С 1854 г. оппозицию рабству возглавила Республиканская партия, вытеснившая из двухпартийной системы вигов. Двухпартийная система "республиканцы - демократы", третья по счету в американской истории, в своем развитии весьма быстро сломала традиционные принципы взаимоотношений двух главных партий. Конфликт между двумя партиями перерос в антагонизм, мирное конституционное разрешение которого стало невозможным.

Определение Республиканской партии как антирабовладельческой нуждается в ряде уточнений и оговорок. С момента возникновения партии ее оппозиция рабству зиждилась на различных мотивах, а различие мотивов отражало наличие среди республиканцев разных течений. С решительной критикой рабства, осуждением его как абсолютного зла, как и с требованием уравнения черных в правах с белыми, выступала фракция меньшинства, получившая имя радикалов. Наиболее видными деятелями радикалов были Ч. Самнер, Г. Уилсон, Т. Стивене, 3. Чэндлер, а их оплотом являлись штаты Новой Англии, в первую очередь Массачусетс.

Фракция большинства, лидеры которой А. Линкольн и У. Сьюард выступали в качестве признанных вождей Республиканской партии в целом, осуждала рабство как главное препятствие для прогрессивного развития белой Америки, а интересы черных американцев воспринимала как второстепенные, а то и вообще игнорировала их. Идея отмены рабства на Юге, как и уравнения черных в правах с белыми, была фракции большинства чужда вплоть до начала Гражданской войны, а в 1854-1860 гг. она ограничивалась требованиями запрета рабства на новых территориях и приема их в Союз как свободных штатов.

Наконец, в Республиканской партии была консервативная фракция, мотивы которой исчерпывались удержанием федеральной политической власти в руках элит северных штатов.

И все же при всей противоречивости позиции Республиканской партии она, безусловно, выступала наследницей и продолжательницей либерально-демократической традиции Джефферсона и Джексона, существенно обогатив эту традицию уже в 1850-х, а в наибольшей степени в I860-1870-х гг. Республиканцы с самого начала опирались на широкую демократическую коалицию, в которой доминировали средние и мелкие собственники, фермеры, мастеровые, рабочие, а в их руководстве, в сравнении с партиями Джефферсона и Джексона, было гораздо больше выходцев из нижних слоев. Из неэлитных социальных групп выдвинулись такие знаменитые деятели Республиканской партии, как Г. Уилсон, Г. Грили, Т. Стивене, наконец, А. Линкольн и Э. Джонсон - первый и второй республиканские президенты. Но наиболее полно демократизм

143

Республиканской партии проявился в ее идеологии, как и в ее конкретных требованиях, одной из главных отличительных черт которых был не только политический, но и социальный эгалитаризм.

Республиканская партия, определяя свою социальную сущность и социальный идеал, неизменно подчеркивала, что она выражает интересы трудящейся Америки и нацелена на утверждение "цивилизации свободного труда" ("free-labor civilization")⁷⁰. По современным меркам подобная самооценка республиканцев может показаться демагогической, но она предстает в ином свете, если стоять на почве историзма и рассматривать ее в контексте американских реалий середины XIX в. Дело в том, что республиканцы, подобно джексоновской Демократической партии и в соответствии с распространенными среди их современников представлениями, включали в трудовые классы не только рабочих, но также фермеров, мелких и средних независимых предпринимателей, которые непосредственно участвовали в производственном процессе и доходы которых основывались на собственном зримо ощутимом трудовом вкладе. Республиканцы отказывались проводить принципиальные различия между этими социальными слоями и по той причине, что границы между предпринимателями, фермерами и рабочими оставались в Америке весьма подвижными, эти слои беспрерывно обменивались между собой, а среди собственников численно преобладали мелкие независимые предприниматели и фермеры, в значительной мере вчерашние рабочие.

Лидер республиканцев А. Линкольн неизменно подчеркивал, что представляет интересы именно этих независимых предпринимателей и фермеров, которых никто не нанимает и которые работают на самих себя и свои семьи. Такой предприниматель и фермер, доказывал он, являются центральными фигурами американского общества, свидетельствуя, что в Америке труд стоит выше капитала и выступает в качестве главной ценности общества. Статус наемных рабочих характеризовался Линкольном как переходный. Ссылаясь на свой жизненный опыт, он доказывал: усердные и предприимчивые рабочие имеют в Соединенных Штатах стопроцентный шанс завести собственное дело и просто обязаны стремиться к этой цели. Но чтобы эта американская мечта становилась явью, в стране должна господствовать система свободного труда, позволяющая труженику исключительно по собственной воле распоряжаться своей силой⁷¹. Отсюда вытекал один из основополагающих лозунгов Линкольна и республиканцев - "Свободный труд!".

Свою цель как политической партии республиканцы видели в том, чтобы с помощью государства помочь гражданам реализовать американскую мечту. Хотя большинство среди них отрицательно относились к сверхбогатствам, в частности не одобряли корпоративной формы капитала, они не принимали идеи перераспределения собственности. Главная

144

возможность обращения американцев в независимых фермеров и предпринимателей, по убеждению республиканцев, заключалась в предоставлении им свободного доступа к западному земельному фонду. С момента возникновения Республиканская партия стала отстаивать закон о гомстедах: согласно ему, земельные участки на свободных территориях должны были предоставляться простым труженикам или бесплатно, или за минимальную, чисто символическую плату. Такой подход был несовместим с распространением на новые территории рабства, в связи с чем формулировался второй важнейший лозунг Республиканской партии - "Свободная земля!". В 1854-1856 гг. республиканцы твердо заявили, что Канзас может быть включен в Союз только в качестве свободного штата, а допуск рабства на новых территориях впредь запрещен⁷². Еще до начала Гражданской войны они внесли в Конгресс США законопроект о гомстедах, который был отклонен усилиями представителей рабовладельческих штатов.

Было очевидно, что главным препятствием на пути реализации социальной программы Республиканской партии оказывались рабовладельцы, твердо вознамерившиеся прибрать западные земли к своим рукам и утвердить там рабский труд. Борьба против плантаторов обретала для республиканцев характер политической закономерности: без ликвидации рабства цели оставались недостижимы. Их осуществление потребовало выдвижения еще одного, третьего принципиального лозунга - "Свободные люди!".

Последний лозунг означал, что республиканцы предполагали в перспективе отмену рабовладения на территории США в целом и исходили из того, что бесконечное сосуществование свободы и рабства невозможно. И хотя непосредственного требования о ликвидации рабства на Юге Республиканская партия вплоть до 1862 г. не выдвигала, ее антирабовладельческая стратегическая линия просматривалась четко. Во второй половине 1850-х гг. она была выражена Линкольном с помощью крылатой библейской фразы: "Дом, разделившийся внутри себя, не устоит". Линкольн раз за разом повторял, что США не смогут существовать, оставаясь наполовину свободными и наполовину рабовладельческими⁷³. В 1858 г. второй видный лидер республиканцев, У. Сьюард, произнес пророческие слова о "неотвратимом конфликте" двух цивилизаций.

Согласно логике Республиканской партии ее целью было удовлетворение социальных интересов белого населения, а ограничение и в итоге отмена рабства выступали только средством достижения этой цели. Но значение данного средства было столь велико, что оно выступило в глазах многих современников первопричиной конфликта Севера и Юга. Понятно поэтому, что республиканцы должны были уделить огромное внимание вопросу о перспективах отношений между белой либерально-демократической цивилизацией и черной расой.

Анализ позиции Республиканской партии обнаруживает, что ее

145

большинство, считая рабство несовместимым с либерализмом и демократией и предполагая его отмену, в то же время считало невозможным мирное сосуществование белой и черной рас и вынашивало идею вывоза освобожденных нефов из США⁷⁴. Противоречивая позиция Республиканской партии в отношении черных рабов весьма полно и точно отразилась в высказываниях и оценках А. Линкольна. Он неоднократно заявлял, что принцип Декларации независимости о равных естественных правах людей распространяется как на белых, так и на черных, но он же, идя на очевидные уступки расовым предрассудкам белых избирателей, занимал весьма непоследовательную позицию в вопросе о том, какими реальными гражданскими и политическими правами должны быть наделены освобожденные рабы. Выступая перед массовыми аудиториями, он исключал из этих прав то равное с белыми право на образование, то право избирать и быть избранным, то право на приобретение собственности. Если подытожить все его высказывания, то создается впечатление, что великий принцип Декларации независимости о равных естественных правах людей на жизнь, свободу, стремление к счастью он сводил применительно к черным американцам к одному-единственному праву свободно продавать свою рабочую силу⁷⁵.

Но и это право чернокожих американцев Линкольн особенно не афишировал, учитывая распространенную среди масс белых рабочих боязнь возможной конкуренции на рынке труда со стороны освобожденных рабов. В конечном счете, ссылаясь на неискоренимость расовых предрассудков белых американцев и вражду двух рас, Линкольн связывал реальную возможность реализации естественгых прав нефов с возвращением их после освобождения на прародину в Африку. Даже в конце 1862 г. на встрече с депутацией свободных нефов Линкольн заявлял, что две расы "должны быть разделены"⁷⁶.

Противоречия Линкольна, его готовность к компромиссам с расовыми предрассудками избирателей могут по прошествии времени вызвать острокритическое отношение и даже осуждение. Но, критикуя великого американца, нельзя забывать, что в случае отсутствия идеологической и политической гибкости, неспособности внять предрассудкам масс у него не было никаких шансов возглавить Республиканскую партию и тем более быть избранным президентом США. А между тем, как показал исторический опыт, только этой партии и удалось пробить брешь в двухпартийной системе "демократы - виги" и бросить реальный вызов рабовладельческой системе. Нельзя не видеть и того, что среди лидеров Республиканской партии Линкольн обнаружил не только наибольшую способность к достижению консенсуса между различными ее фракциями, как и между различными течениями в антирабовладельческом движении, но также и наибольшую способность чутко реагировать на веления времени, идти на все более и более радикальные меры.

146

Необходимо отметить, что по ряду важнейших вопросов Линкольн занимал последовательную либерально-демократическую позицию, пытаясь утвердить ее в партии в целом. Так, он решительно отвергал требования фракции "ничего не знающих" ограничить въезд в Америку эмигрантов из европейских стран, в первую очередь католиков, а также предоставить политические и правовые привилегии коренным американцам. Если к принципам рабовладельцев добавить еще и требования "ничего не знающих", саркастически указывал он, то тогда фраза Декларации независимости, гласящая, что все люди сотворены равными, должна быть заменена на фразу: "Все люди сотворены равными, за исключением нефов, иностранцев и католиков". Для Линкольна это было абсолютно неприемлемо: "В случае, если дело дойдет до этого, я предпочту эмигрировать в другую страну, которая не клянется любовью к свободе, например в Россию, где деспотизм выступает в чистой форме, без лицемерных прикрытий"⁷⁷.

Линкольн, как и другие республиканцы, разделял и развивал идею Джефферсона о необходимости сочетать принципы представительного управления с прямой демократией, означающей расширение непосредственного участия народа в государстве. Именно Линкольну принадлежало определение демократии как "управление народа, посредством самого народа, для народа", ставшее классическим. В целом политическая, социальная и экономическая программа Республиканской партии оказывалась в явном противоречии с ценностями рабовладельческого Юга, и не случайно в мировоззрении республиканцев и их сторонников разногласия между Севером и Югом представали не просто как конфликт по негритянскому вопросу, а как антагонизм двух противоположных по сути цивилизаций, несовместимых общественно-политических систем. Отсюда и уверенность в неотвратимости столкновения между ними. Общенациональная победа партии обещала общенациональное торжество либерально-демократического строя, причем развитие его не только вширь, но и - о чем наиболее ярко свидетельствовала аграрная программа партии - также и вглубь.

Нарастание радикальных начал в позиции Республиканской партии сопровождалось углублением консервативной реакции со стороны рабовладельческих штатов. Эволюция мировидения рабовладельческого Юга может быть лучше всего проиллюстрирована доктринами Д. Фицхью, ставшего после смерти в 1850 г. Д. Кэлхуна главным духовным поводырем южан. Два его основных сочинения, увидевшие свет в 1854 и 1857 гг., претендовали на всестороннее осмысление разнообразных общественных систем и определение идеального выбора для Америки.

Лейтмотив размышлений и пропаганды Фицхью - сравнение капиталистического, или "свободного", по его определению, и рабовладельческого обществ, при этом первому достаются только черные, а второму - светлые краски. Капитализм характеризовался им неизменно как

147

ничтожный эксперимент истории, ограниченный как во времени, так и в пространстве. Это, по убеждению Фицхью, временное и частное отступление от магистрального пути развития человечества, который был проложен рабовладельческими цивилизациями Греции и Рима, развит средневековым крепостным правом и продолжен в современных условиях американским рабством.

Фицхью с симпатией отзывался о выступлениях пролетариата против буржуазии во время европейской революции 1848 г., доказывая, что последняя заключала в себе исторический приговор капитализму. Он подверг решительной критике духовные и политические ценности буржуазии, особенно же принципы Локка и Джефферсона. Главным идейным противником для него, безусловно, стал Джефферсон. В лице Фицхью рабовладельческое мировоззрение впервые открыто порывает с американской демократической традицией.

Огонь критики Фицхью сосредоточил на идее свободы - как экономической, так и политической. Свобода, полемизировал он с Джеффер-соном и его единомышленниками, совершенно несовместима с равенством и демократией, поскольку она усиливает до бесконечности социальные и экономические контрасты. При этом Фицхью не отрицал основополагающего постулата либерализма о наличии у каждого человека естественных неотчуждаемых прав, но требовал дать им совершенно иное определение. Естественные и неотчуждаемые права людей на свободу и равенство, утверждал он, есть химера, поскольку люди от рождения отличаются по умственным, физическим и иным способностям, по этой причине в условиях свободы возвышается меньшинство, а большинство прозябает. В действительности примерно 19 из 20 индивидуумов обладают естественным и неотчуждаемым правом не на свободу, которой они не могут распоряжаться себе на пользу и которая ведет к их деградации, а на покровительство и управление со стороны власть предержащих. Иначе говоря, они наделены "естественным и неотчуждаемым правом быть рабами", которое только и обеспечивает им реальную возможность выживания и благополучного существования⁷⁸.

Фицхью не скрывал, что в идеальном обществе на положение рабов должны быть переведены не только все нефы, но также и белые рабочие. Владельцы же фабрик, шахт, торговых предприятий должны стать рабовладельцами. Он неизменно указывал, что защищает рабство не с расистских, а с социологических позиций, рассматривая его как идеальную модель для человечества в целом, утверждая, что дня большинства белой расы свобода губительна в такой же степени, как и для черной⁷⁹.

У Фицхью на Юге было немало единомышленников и подражателей - политики, профессора, законодатели, адвокаты, писатели. Благодаря им рабовладельческое мировоззрение и пропаганда распространялись в

148

сотнях книг и периодических изданий. Ведущей темой этих выступлений неизменно оставалась апология общественных отношений, сложившихся в южных штатах, и острая критика северо-восточного капитализма. Господство частной собственности, разделение людей на эксплуататоров и эксплуатируемых рассматривались как естественное состояние человечества, фундаментальная первооснова любого общества. Речь, следовательно, должна вестись о том, какая из двух эксплуататорских форм - капиталистическая или рабовладельческая - была наилучшей. Предпочтение неизменно отдавалось рабству, за которым требовали закрепить все легальные права как на Юге, так и во всех других районах США.

Стремительно нараставшие агрессивность и реакционность рабовладельческого класса имели следствием не только углубление пропасти между Югом и Севером, но и возникновение раскола в Демократической партии, являвшейся главной политической защитницей рабовладения на общенациональном уровне. Накануне президентских выборов 1860 г. демократы разделились, по сути, на две партии: южная фракция отстаивала легализацию прав рабовладения в любой части США, даже независимо от волеизъявления местных жителей, а северная фракция во гласе с С. Дугласом доказывала, что рабовладение может быть санкционировано только волеизъявлением избирателей⁸⁰. Раскол демократов стал важной причиной победы на президентских выборах 1860 г. Республиканской партии во главе с А. Линкольном. В ответ на победу республиканцев южане заявили о выходе из Союза и образовании собственного государства.

***

Конфликт Севера и Юга, приобретший характер антагонизма двух разнородных общественно-политических систем, завершился Гражданской войной 1861 - 1865 гг. Гражданская война, в свою очередь, разделилась на два этапа.

На первом этапе - 1861-1862 гг. -Линкольн и его правительство подчеркивали, что война ведется с целью восстановления единства федерального Союза, а не ликвидации рабства. Линкольн отвергал право выхода какого-либо штата из Союза, а в отношении рабства ограничивался требованием запрета его на новых территориях. Но и эти формулировки были для южан, обратившихся к энергичным и успешным военным действиям, совершенно неприемлемы. На втором этапе - конец 1862-1865 гг. Линкольн стал призывать к отмене рабства в США, что резко повлияло на характер и ход войны. В войне наступил перелом, и она завершилась полным разгромом южных рабовладельцев.

В ходе Гражданской войны был принят ряд законов, реализовавших линию либерально-демократических преобразований, начатую еще в

149

эпоху Войны за независимость и образования США. Среди них особое значение имели три.

Первый - закон о гомстедах, одобренный Конгрессом США 20 мая 1862 г., воплотил в жизнь либерально-эгалитарную аграрную программу Республиканской партии. Согласно закону, все граждане США старше 21 года и даже претенденты на гражданство получали право на приобретение в полную собственность 160 акров (64 га) земли из государственного фонда после занятия и пользования соответствующим участком в течение 5 лет и уплаты регистрационного взноса в размере от 26 до 34 долл. Те же, кто хотел обратить участок в полную собственность быстрее, но не ранее чем через 6 месяцев после заявки, должны были уплатить также весьма небольшую сумму - по 1,25 долл. за акр⁸¹. Закон существенно упрочил позиции Линкольна и республиканцев среди нижних и средних слоев американцев.

Вторая и третья меры касались рабовладения. Первого января 1863 г. вступила в силу "Прокламация об освобождении", объявившая о ликвидации рабства в 11 мятежных штатах (оно было сохранено в четырех лояльных рабовладельческих штатах). Вместе со свободой нефы получили право вступать в армию США: им воспользовались 100 тыс. бывших рабов, существенно способствовавших перелому войны в пользу Севера. В январе 1865 г. Конгресс США одобрил тринадцатую поправку к федеральной Конституции, запрещавшую рабство уже на территории всех США (ратифицирована штатами в декабре того же года). Тогда же Линкольн и республиканцы отказались от идеи вывоза свободных нефов из США и приняли план наделения их равными с белыми политическими и гражданскими правами. Гражданская война, начавшаяся как конституционно-охранительная, завершилась как революционно-демократическая.

Радикальные внутриполитические преобразования, также как и военные действия, осуществлялись Линкольном и Республиканской партией при сохранении основ демократического политического режима. На протяжении всей Гражданской войны в свободных штатах сохранялись избирательные права, партийная конкуренция, с привычной периодичностью проводились выборы. Демократическая система США выдержала испытание на прочность, хотя и подверглась достаточно серьезному риску.

Республиканской партии пришлось серьезно поволноваться уже на "промежуточных" выборах в Конфесс 1862 г., когда демократы соперничали с ними на равных в большинстве свободных штатов (за исключением штатов Новой Англии, оплота республиканцев)⁸². Поддержка избирателями демократов-северян была тем более неожиданна, что последние требовали протянуть южным сепаратистам "оливковую ветвь" и восстановить предвоенное статус-кво. Объяснение этому заключалось в военных неудачах Республиканской партии, как и в сохранившихся у многих избирателей свободных штатов расистских предрассудках.

150

Политическая ситуация, сложившаяся к моменту президентских выборов 1864 г., внешне выглядела не менее драматично. В этот раз главная опасность для Республиканской партии исходила из реальной возможности ее собственного раскола. Радикальное и самое влиятельное крыло республиканцев отказалось поддержать на выборах "медлительного" Линкольна и намеревалось образовать новую партию под названием "Радикальная демократия". Ее платформа требовала незамедлительного внесения в федеральную Конституцию 13-й поправки, запрещавшей рабство на территории всех США. Радикалы потребовали сократить пребывание в должности президента до одного срока. Главными условиями возвращения южных штатов в Союз были объявлены конфискация собственности рабовладельцев и лишение их политических прав. Кандидатом в президенты от радикальных республиканцев был выдвинут генерал Джон Фремонт.

Вызов радикальных республиканцев поставил Линкольна перед необходимостью политического маневра, ибо раскол Республиканской партии в решающий момент Гражданской войны был недопустим. И президент сумел совершить его: на съезде стороннике!) Линкольна радикалам были сделаны необходимые уступки, после чего генерал Фремонт отказался от участия в предвыборной борьбе. В этот раз платформа Республиканской партии объявляла рабство не только фундаментальной причиной раскола Севера и Юга, но и требовала его искоренения с такой решительностью⁸³, до которой прежде поднимались только аболиционисты.

Демократическая партия в свободных штатах пришла к выборам 1864 г. разделенной на две части. Первая часть, так называемые "военные демократы", исходя из идеи нерушимости федерального Союза, признавали необходимость подавления южных сепаратистов силой, хотя многие из них и были противниками отмены рабства. Вторая часть, "мирные демократы", не только выступали за сохранение рабства, но и поддерживали принцип суверенитета штатов, что практически было равнозначно оправданию мятежа. Платформа партии, одобренная в 1864 г.⁸⁴, по сути означала победу "мирных демократов".

Как показали выборы 1864 г., Демократическая партия, потребовавшая немедленного мира с рабовладельцами в тот момент, когда Север был близок к разгрому Юга, обрекла себя на сокрушительное поражение. Республиканская партия добилась редчайшего в американской политической практике успеха: Линкольн превзошел своего соперника генерала Макклеллана по числу голосов выборщиков в десять раз, республиканцы завоевали в палате представителей 145 мест из 185, а в сенате - 41 место против 10 у демократов.

Сохранение на протяжении всей войны политического плюрализма, свободы выборов и многопартийности являло редкий и в ряде отношений уникальный пример в истории стран с демократическим режимом. Но

151

поддерживать демократический режим в полном объеме не удалось и Линкольну. Его ограничения коснулись в первую очередь гражданских и некоторых политических прав, в первую очередь свободы слова.

Действия правительства определялись жесткой политической целесообразностью: с самого начала войны активисты из числа сторонников рабовладения в северных штатах (в народе их прозвали "медянками" - по имени особо коварной породы ядовитых змей) развернули широкую антиправительственную пропаганду, не только осуждая действия Линкольна, но и призывая к их активному массовому саботажу. После того как Линкольн и Конгресс были вынуждены принять в марте 1863 г. закон о всеобщей воинской повинности для взрослого мужского населения, активность прорабовладельческих сил стала особенно нетерпимой. "Медянки", объявив закон антиконституционным, стали повсеместно призывать американцев сжигать призывные повестки, бойкотировать деятельность призывных комиссий и даже сопротивляться им силой.

В первый раз Линкольн подписал указ о приостановлении в особых случаях знаменитого принципа Хабеас корпус акт - о неприкосновенности личности - в апреле 1861 г. После этого президент и Конгресс несколько раз принимали указы и законы, расширявшие ограничения Хабеас корпус акт. Применение этих указов и законов на практике чаще всего сводилось к заключению под стражу без суда и следствия лиц, уличенных в "измене", "подстрекательстве к мятежу", шпионаже в пользу мятежных штатов⁸⁵. Арест прекращался после того, как, по мнению властей, исчерпывались чрезвычайные обстоятельства. Ограничительная практика распространялась также на антиправительственные периодические издания (почтовые ведомства отказывались осуществлять доставку "предательских" газет, а военные командиры запрещали распространять на подвластной им территории периодику, содержавшую вредную информацию). Все эти ограничительные меры по меркам военного времени были достаточно мягки; в частности, крайне редкими были попытки применения высшей меры наказания.

Экстраординарные меры, противоречившие Конституции и Биллю о правах, вызывали острые дискуссии в обществе, в том числе и в государственных органах, особенно между различными ветвями власти. Война привнесла много нового во взаимоотношения исполнительной, законодательной и судебной ветвей, серьезно видоизменила традиционную схему разделения властей. Проявилась тенденция, присущая чрезвычайным, особенно военным периодам: сложившийся между тремя ветвями баланс нарушился в пользу исполнительной власти, которая стала явно доминировать над всеми другими. Линкольн, прежде исповедовавший вигскую идею превосходства законодательной власти над исполнительной, став президентом в чрезвычайных обстоятельствах, должен был поступиться этим принципом, концентрируя в своих руках все большую власть.

152

Президентские указы и чрезвычайные меры отодвинули на второй план кон-грессовские законы и судебные постановления. Американский политический режим во все большей мере воплощал президентское правление. Оппоненты Линкольна даже стали называть его диктаторским, что вряд ли справедливо, ибо президент видоизменил, а не отменил разделение властей, как и в целом демократическую модель.

На протяжении всей войны меньшая конфликтность была присуща отношениям исполнительной власти с законодательной и большая - с судебной ветвью. В Конгрессе после удаления из него представителей мятежных штатов господствовали представители Республиканской партии, что создавало основу для договоренностей между исполнительной и законодательной ветвями, которые в стратегическом плане были единомышленниками. Как правило, Конгресс, пусть порой и после острейших дебатов, подтверждал чрезвычайные указы президента в своих собственных законах.

Напряженность во взаимоотношениях законодателей и президента вызывалась в значительной мере активностью фракции радикальных республиканцев, остро, особенно в первый период войны, критиковавших Линкольна за ненужные, с их точки зрения, маневры по умиротворению мятежников. Радикалы утвердились на ведущих позициях в созданном Конгрессом в декабре 1861 г. объединенном комитете по ведению войны, который начал, и небезуспешно, вмешиваться в президентские назначения на высшие военные должности, как и в законодательные вопросы. Во взаимоотношениях с комитетом Линкольн избрал тактику взаимных уступок, идя сам навстречу его требованиям каждый раз, когда осознавал, что именно они соответствуют умонастроениям в обществе и способствуют успеху войны. После 1863 г., когда Линкольн сделал важнейшие уступки комитету в вопросе назначений на командные должности, его давление на президента резко уменьшилось.

Более конфронтационными оказались отношения Линкольна с судебной ветвью, в первую очередь с Верховным судом США. В значительной мере их конфликт объясняется тем, что во главе Верховного суда продолжал оставаться Р. Тейни, придерживавшийся прорабовладельческих взглядов. Но существенной и даже фундаментальной была другая причина конфликта: Верховный суд по своей природе был ветвью, охраняющей статус-кво, неприкосновенность сложившихся государственно-правовых основ, в то время как исполнительная власть должна была действовать в соответствии с политической целесообразностью, изменять, а то и взламывать статус-кво. Во время войны судебная ветвь не однажды объявляла указы и действия исполнительной власти, особенно касающиеся ограничения Хабеас Корпус акт, антиконституционными. Реакция правительства, как правило, заключалась в игнорировании мнения судебной ветви⁸⁶. Подобная позиция исполнительной власти вряд ли была возмож-

153

на в мирное время. Но в условиях войны и тем более с учетом того, что большинство населения свободных штатов поддерживало Линкольна и Республиканскую партию, она встречала понимание общества.

В рамках самой исполнительной ветви закрепилось безусловно главенствующее положение президента. Резко возросла его активность в кадровых смещениях и назначениях, при этом в условиях чрезвычайных обстоятельств Линкольн совершенно не мог позволить себе либерализма в отношении нерадивых или строптивых членов правительства и чиновников. Он установил своеобразный рекорд в смещении высших чиновников, составлявших кадровый "домен" президента (замещено 1457 из 1639 должностей)⁸⁷.

Среди особенностей кадровой политики Линкольна многие исследователи особенно выделяют его стремление сформировать правительство на коалиционной основе, придать ему общенациональный характер. Во время формирования первого кабинета в адрес Линкольна было высказано замечание, что в правительстве оказалось три бывших члена Демократической партии и только два бывших вига. На что Линкольн шутливо ответил: "Но ведь я тоже бывший виг, так что между нами существует полное равновесие". Представительство и баланс в правительстве разных политических интересов свободных штатов должны были, по замыслу Линкольна, сплотить их вокруг президента, предотвратить или смягчить в них внутренние конфликты на период выяснения отношений с южными сепаратистами.

Идея верховенства общенационального интереса над партийными, групповыми, региональными являлась лейтмотивом Линкольна на протяжении всей Гражданской войны. Трактовка Линкольном соотношения прерогатив центрального правительства и прав штатов серьезно разошлась с трактовкой его кумира Джефферсона. Джефферсоновская концепция прав штатов в ситуации 1860-х гг. явно работала на южных сепаратистов и активно использовалась ими. Линкольн предпочитал о ней не вспоминать, а в собственном истолковании прав центра и штатов был близок к А. Гамильтону. Единство штатов превыше всего, идея отделения какого-либо штата от Союза и тем более выход из него - преступление - таким было кредо Линкольна и Республиканской партии. Оно и было воплощено в жизнь: в результате Гражданской войны сепаратизм был выкорчеван с корнем, идея о выходе какого-либо штата из Союза никогда более не возникала в американской истории.

***

Победа Севера над Югом была омрачена гибелью президента А. Линкольна (в апреле 1865 г. он был убит актером Д. Бутом). Последовавшее затем вступление в должность главы государства вице-президента Э. Джонсона, как и его практическая деятельность, обнаружили, в какой

154

огромной степени общественно-политическое развитие Америки может зависеть от одного человека. Как выяснилось, в личностях президентов заключены реальные альтернативы исторического развития.

Окончание Гражданской войны означало завершение первой фазы либерально-демократической революции и наступление второй фазы, вошедшей в историю под именем Реконструкции (1865-1877). По накалу страстей и социально-политическому противоборству Реконструкция мало уступала Гражданской войне, а по количеству и глубине общественных реформ и преобразований превзошла ее. Планы Реконструкции, то есть способы и условия обратного принятия мятежных штатов в Союз, стали разрабатываться, хотя и весьма вяло, еще в период Гражданской войны. Главными были два плана: президента Линкольна и радикальных республиканцев в Конгрессе.

Линкольн предложил "мягкий" вариант: все сторонники рабовладельческой Конфедерации, за исключением ее верхушки, попадали под амнистию, а после того, как 10% избирателей того или иного мятежного штата подтверждали лояльность федеральному Союзу и соглашались с отменой рабства, этот штат возвращался в США на полноправной основе. Радикалы в Конгрессе подготовили альтернативный закон: тот или иной мятежный штат мог вернуться в Союз только в том случае, если большинство его избирателей присягнут на верность федеральному правительству и одобрят радикальные нововведения Гражданской войны. Линкольн наложил на радикальный законопроект вето и приступил к осуществлению Реконструкции по своему плану.

Программа Реконструкции стала осуществляться уже после гибели Линкольна, вслед за капитуляцией Юга (май 1865 г.). Новый президент Э. Джонсон, взявший за основу план Линкольна, натолкнулся на гораздо более жесткое сопротивление со стороны радикальных республиканцев. Их позиция стала непримиримой после того, как выяснилось, что первые четыре южных штата, допущенные Джонсоном в Союз, по сути, приступили к ревизии итогов Гражданской войны. Они избрали на руководящие посты в штатах, так же как и депутатами в Конгресс США, многих бывших лидеров Конфедерации, отказались предоставлять свободным нефам основные гражданские и политические права, приступили к разработке и принятию так называемых "черных кодексов", возвращавших бывших рабов в юридическое положение, мало чем отличавшееся от прежнего. Конгресс США впервые заявил твердое "нет" подобной тенденции в декабре 1865 г., когда отказался допустить в свои ряды вновь избранных депутатов из южных штатов.

Среди историков США всегда оживленно дебатировался вопрос о том, каковой оказалась бы судьба Реконструкции, если бы Линкольн не был убит 14 апреля 1865 г. и оставался на своем посту до конца срока. Большинство

155

исследователей приходят к выводу⁸⁸, который и представляется справедливым, что между Линкольном и Джонсоном были принципиальные мировоззренческие и политические различия и что в силу этого фактора Линкольн даже с учетом того, что его собственный план Реконструкции не отличался от плана Джонсона, мог пойти и пошел бы в изменявшихся политических условиях на сотрудничество с радикальными республиканцами, как он это делал неоднократно в годы Гражданской войны. Джонсон такой готовности не проявил и вступил с Конгрессом в конфронтацию, одну из самых ожесточенных, а то и самую ожесточенную за всю историю США.

Различие во взаимоотношениях между президентом США и Конгрессом в периоды правления Линкольна и Джонсона может быть проиллюстрировано при помощи данных о президентских законодательных вето. Линкольн использовал право вето всего семь раз, и ни одно из них не было преодолено Конгрессом. Причина - способность Линкольна и Конгресса договариваться друг с другом, достигать единения в решении сложных проблем. Джонсон наложил 29 вето на законы Конгресса, а законодатели, отчаянно сопротивляясь президенту, сумели преодолеть 15 из них⁸⁹. Фактически же в годы президентства Джонсона Конгресс прочно взял в свои руки законодательную и даже, можно сказать, государственную власть, управляя страной по своей воле. То был конгрессовский период в политической истории США, когда законодательная власть безусловно доминировала и над исполнительной, и над судебной. Причем формально взаимоотношения властей не были изменены ни на йоту.

В самом Конгрессе господствовала Республиканская партия, а в ней наибольшее влияние приобрела фракция радикальных республиканцев. Мотивы радикалов в подходе к политике Реконструкции были разнообразны, но, по крайней мере на первом этапе, до конца 1860-х гг., как это показано в фундаментальном и на сегодняшний день самом авторитетном исследовании эпохи Реконструкции, принадлежащем перу Э. Фоне-ра, одним из главных среди них было искреннее желание выкорчевать рабовладельческую цивилизацию на Юге и с помощью национального государства "гарантировать чернокожим равные права в политике и равные возможности в экономике свободного труда"⁹⁰.

Конгресс приступил к политике радикальной Реконструкции в начале 1866 г., приняв законы о гражданских правах и о Бюро по обустройству освобожденных. Джонсон наложил вето на оба закона. Конгресс, продолжая свою линию, принял четырнадцатую поправку к Конституции, смысл которой заключался в наделении негров равными с белыми гражданскими правами. Президент высказал неодобрительное отношение к поправке, дав штатам недвусмысленный совет отвергнуть ее. Десять из одиннадцати бывших мятежных штатов так и поступили, что оказалось достаточным для отклонения поправки.

156

Осенью 1866 г. во время промежуточных выборов в Конгресс президент и радикальные республиканцы выступали уже как политические противники. Радикалы и примкнувшие к ним добились убедительной победы, после которой обладали более чем двумя третями голосов в обеих палатах, а этого было достаточно для преодоления президентских вето. Весной 1867 г. Конгресс принял закон о Реконструкции, отвергнуть который Джонсон был уже не в состоянии (его вето было успешно преодолено). Согласно закону, десять южных штатов, отказавшихся ратифицировать четырнадцатую поправку, разделялись на пять военных округов, каждый во главе с федеральным генералом. Во время чрезвычайного управления южные штаты были обязаны ратифицировать эту поправку, одобрить новые конституции, которые бы наделили нефов избирательными правами, выполнить ряд других условий. Только после этого Конгресс соглашался предоставить им равные права в федерации.

Тогда же Конгресс принял закон, согласно которому президент мог производить не только назначения (это предусматривалось и Конституцией), но и смещения с государственных должностей только с согласия законодателей. Закон был призван защитить высших государственных лиц, в первую очередь военного министра Э. Стэнтона, одобрявших линию Конгресса.

Попытка Джонсона сместить Стэнтона привела к возбуждению Конгрессом процедуры импичмента президента. В феврале 1868 г. палата представителей 126 голосами против 47 высказалась в пользу импичмента. В сенате для отстранения Джонсона от должности не хватило одного голоса (35 голосов - за, 19 - против). Против при этом проголосовало несколько сенаторов от Республиканской партии, побоявшихся, что импичмент может нанести непоправимый ущерб институту президентства. Тем не менее процедура импичмента нанесла сокрушительный удар по Джонсону: он был деморализован и противодействовать Конгрессу более не мог. На президентских выборах 1868 г. республиканцы выдвинули своим кандидатом героя Гражданской войны генерала У.С. Гранта, который и стал главой государства.

Режим чрезвычайного управления, введенный Республиканской партией и Конгрессом в южных штатах, продолжался в течение нескольких лет. В 1868 г. в федеральный Союз были допущены семь бывших рабовладельческих штатов, выполнивших все требования, продиктованные Конгрессом. Возвращение оставшихся трех штатов затянулось до 1870-х гг. Но фактическое управление всеми южными штатами Республиканской партией и федеральными органами власти продолжалось дольше и сопровождалось либерально-демократическими нововведениями.

Легализация фактической диктатуры Республиканской партии в южных штатах оказалась возможной в значительной мере благодаря

157

радикальному изменению контингента избирателей. Перерегистрация избирателей на Юге в 1867 г. привела к тому, что до 40% белого электората были лишены права голоса, зато таковым было наделено большинство черного мужского населения. В результате количество черных избирателей существенно превысило число белых - 735 тыс. против 635 тыс.⁹¹ Черные избиратели неизменно голосовали за республиканцев, обеспечивая им при любом раскладе голосов среди белых победу над Демократической партией. В результате республиканцы доминировали в органах власти южных штатов на протяжении всего периода Реконструкции.

Часть мест во властных структурах досталась черным американцам, а в Южной Каролине они вообще составили большинство законодательного собрания. Но в целом большинство мест в органах власти, особенно в верхних эшелонах, принадлежало белым республиканцам: так, за весь период Реконструкции на Юге не было избрано ни одного чернокожего губернатора. Что касается федеральных органов власти, то в них от всех южных штатов были избраны всего лишь два чернокожих сенатора и 15 членов палаты представителей⁹². Слабое представительство чернокожих во властных структурах во многом объясняет, почему радикальные реформы на Юге не были реализованы в полной мере.

Белые проводники политики Реконструкции на Юге, как это ни странно, закрепились в американском историческом сознании и литературе под именами, которые им дали политические противники. Первую категорию составили "саквояжники" - это выходцы с Севера, которые устремились на Юг, чтобы преобразовать его по образу и подобию свободных штатов, не забывая при этом о собственной экономической выгоде и политической карьере. Во вторую категорию вошли "прохвосты" - те южане, которые одобрили политику Реконструкции, увидев в ней шанс для возрождения Юга, так же как и для утверждения собственного благополучия, вхождения в новую элиту, которая призвана была занять место бывшего рабовладельческого класса.

Среди всех реформ Реконструкции наиболее весомыми оказались политические. В первую очередь речь идет о двух поправках к федеральной Конституции, оказавшихся одними из самых демократических за всю американскую историю. Четырнадцатая поправка, вступившая в силу в 1868 г., не только провозглашала равенство юридических и политических прав всех американцев, независимо от цвета кожи, но и позволяла федеральному правительству "наказывать" штаты за ее нарушение. На основании этой поправки федеральное правительство могло ввести в любой штат войска для защиты прав чернокожих. Пятнадцатая поправка, ратифицированная в 1870 г., развивала предыдущую и запрещала федерации и штатам лишать граждан той или иной расы избирательного права.

158

На основании этих поправок, как и других демократических законов, черные американцы существенно расширили свои права и возможности не только в политической, но также в социальной и экономической сферах. В результате выросли, хотя и остались существенно ниже, чем у белых, заработки и доходы чернокожих рабочих, арендаторов, фермеров. Чернокожие стали приобщаться и к классу собственников, хотя здесь их успехи были гораздо скромнее, чем у белых. Их белые защитники добивались отмены "черных кодексов", подавления организаций ку-клукс-клана, других проявлений расизма.

Реконструкция развивалась по восходящей линии вплоть до начала 1870-х гг., затем она резко затормозилась и окончательно прервалась в середине десятилетия, не доведя до конца большинство своих начинаний (несколько десятилетий спустя результаты Реконструкции вообще подверглись фронтальной ревизии). Почему же вторая либерально-демократическая революция в США при всех ее очевидных достижениях осталась незавершенной?

Историки выявили и назвали много тому причин, но среди них можно и необходимо обозначить одну главную. К началу 1870-х гг. опасность реставрации рабовладельческого строя на Юге была ликвидирована, а утверждение буржуазно-либерального миропорядка гарантировано. Произошла смена политических, а в значительной мере также экономических и социальных элит. Место бывшего рабовладельческого класса заняли капиталистические нувориши и новый политический класс, по преимуществу из рядов "саквояжников" и "прохвостов", многие из которых были активистами Республиканской партии и ее радикального крыла.

Эта сложная и быстрая трансформация означала, помимо всего прочего, радикальную метаморфозу мировидения белых друзей черной расы. Утвердившись в рядах экономической и политической элиты, они все более действовали и мыслили в соответствии с интересами своей экономической и политической выгоды и все меньше руководствовались идеальными соображениями, которые были присущи многим из них в предшествующий период. Обязательства перед черной расой, которая помогла им стать новой элитой, их все более тяготили. Погруженность в собственные интересы стала всепоглощающей. Имена бывших идеалистов все чаще и чаще всплывали в связи с громкими скандалами, связанными с коррупцией, лихоимством, грязными экономическими махинациями. На смену Революции пришел Термидор - завершающая фаза большинства революционных эпох. Американский термидор, как и любой другой, не был равнозначен контрреволюции, он не отменил основополагающих социально-экономических и политических сдвигов революционной эпохи, а подчинил их преимущественно интересам элит, возвысившихся благодаря революции.

159