Кеннет Уолц и неореализм
в науке о международных отношениях

Упомянутые выше "большие споры" о международных отношениях не привели ни к исчезновению или синтезу имеющихся в ней основных парадигм, ни к созданию единой теории. Известный английский исследователь Стив Смит вполне обоснованно отмечает господство и относительную устойчивость в этой науке трех основных парадигм: реализм / неореализм; либерализм / неолиберализм / плюрализм; неомарксизм / структурализм¹. Вместе с тем нельзя отрицать, что эти споры не прошли бесследно: в результате дискуссии произошло дальнейшее взаимное обогащение и развитие как полемизирующих теоретических школ, так и самой дисциплины. Это целиком относится к теории политического реализма. Первым и наиболее решительным реформатором этой теории, подвергшим сомнению ряд ее постулатов "изнутри" самого реализма, стал Кеннет Н. Уолц. Его работы и работы его сторонников (Роберт Гилпин, Джон Миршеймер, Стивен М. Уолт и др.) заложили основы и послужили развитию такого направления, как неореализм.

С теорией политического реализма взгляды К. Уолша объединяет его убежденность в преемственности и закономерном характере международных отношений и, следовательно, в возможности создания изучающей их рациональной теории. Как и Г. Моргентау, он отстаивает центральное для политического реализма положение об анархическом характере международных отношений, что принципиально отличает их от внутриобщественных отношений, построенных на принципах иерархии, субординации, господства и подчинения, формализованных в правовых нормах, главной из которых является монополия государства на легитимное насилие в рамках своего внутреннего суверенитета. Анархичность международных отношений, отсутствие верховной власти, а также правовых и моральных норм, способных на основе общего согласия эффективно регулировать взаимодействия основных акторов, предотвращая разрушительные для них и для мира в целом конфликты и войны, сохранились без существенных изменений

89

со времен Фукидида. Поэтому не стоит надеяться на реформирование данной сферы, на построение международного порядка, основанного на правовых нормах, коллективной безопасности и решающей роли наднациональных организаций. Никто, кроме самого государства (в лице его политического руководства), не заинтересован в его безопасности, укрепление которой, а следовательно, и укрепление силы государства, его власти как способности оказывать влияние на другие государства, остается главным элементом его национальных интересов. Все это означает, с точки зрения Уолца, что основным содержанием рациональной теории, исследующей международные отношения, является изучение межгосударственных конфликтов и войн. Такое понимание настолько близко взглядам Моргентау, что возникает вопрос, в чем же состоит специфика неореализма, что нового он вносит в теорию политического реализма.

Неореализм начинается с посылки, что теория международных отношений и теория мировой политики - не одно и то же. В отличие от теории политического реализма неореалистское понимание мировой политики не является результатом обобщений, сделанных на основе изучения внешних политик¹. В его основе лежит абстрагирование политической сферы от других сфер международных отношений. Уолц утверждает, что о сходстве неореализма и теории политического реализма можно говорить только в том смысле, в каком говорят о преемственности между взглядами физиократов и предшествующими экономическими теориями: физиократы имели смелость абстрагировать экономику от общества и политики, хотя в действительности не существует устойчивых границ, разделяющих эти сферы. Точно так же и неореализм абстрагирует политическую сферу от других сфер международных отношений, что дает ему возможность сосредоточиться на изучении присущих ей особенностей, на поиске детерминант и закономерностей.

Уолц стремится преодолеть то, за что теорию политического реализма упрекали модернисты: присущие ей недостатки в методологии и методах исследования международно-политических реалий. В поисках методологической строгости он приходит к выводу о необходимости использовать системный подход. Определяющая роль при этом отводится понятию структуры, Уолц рассматривает ее как распределение возможностей (принуждений и ограничений), которые система вменяет своим элементам-государствам, а также как функциональную дифференциацию и недифференциацию субъектов. Сегодня такое понимание настолько

90

распространено, что системная теория международных отношений нередко отождествляется именно с ним.

Уолц исходит из того, что присущая международной системе склонность к войне (характеризуемая им как главная зависимая переменная) объясняется полярностью этой системы (независимой переменной). Опираясь на системные принципы, с позиций которых склонность к войне рассматривается как свойство системы, а полярность как ее структурная характеристика, "Уолц упорно доказывает, что теория международных отношений не должна включать переменные на уровне государства или использовать уровень системы для предсказания поведения индивидуальных единиц. Биполярность влияет на поведение государств только косвенно - через структурные принуждения и стимулирования лидеров"¹.

Эти идеи (как и ряд других: о природе абсолютных и относительных выгод международных акторов, о напряженности между их координацией и распределением в международной системе и др.) Уолц высказал в своей фундаментальной работе "Теория международной политики"², которая по своей популярности и индексу цитируемости превзошла все известные до этого труды в данной области. Она и сегодня, спустя почти 20 лет после выхода, привлекает внимание специалистов, вызывая все новые интерпретации и споры.

Во многом подобная судьба характерна и для более раннего труда Уолца - до сих пор популярной классической работы (основанной на его докторской Диссертации 1954 г.) "Человек, государство и война", изданной в 1959 г. и содержащей многие положения, которые впоследствии были развиты и доработаны автором в "Теории международной политики". На основе анализа, практически всей заслуживающей научного внимания литературы, посвященной исследованию вооруженных конфликтов и войн, Уолтц приходит к выводу, что все многообразие представлений об их причинах может быть сведено к трем "образам". В соответствии с первым из них основные причины войны кроются в природе; и поведении человека. Войны происходят в результате эгоистического поведения, неправильно направленных агрессивных импульсов, по глупости; другие причины рассматриваются и принимаются во внимание только в свете данных факторов. Второй образ связан с объяснением источников войн внутренней природой государств; так, империалистические войны есть следствие экономических законов капиталистического

91

общества, а отсутствие войны является следствием такой формы государственного устройства, как демократия.

Однако, настаивает Уолц, объяснение социальных форм на основе психологических данных ошибочно, ибо групповые явления не сводятся к особенностям индивидуального поведения. Поэтому надо говорить не о природе человека, а исследовать социальные факторы, но не ограничиваясь ссылками на формы правления, политические режимы и т.п. В ситуации стратегической взаимозависимости поведение государств, их политика объясняются не только внутренними причинами, но также поведением и политикой других государств. Поэтому, если мы хотим понять или попытаться предсказать такое поведение, мы должны учитывать особенности межгосударственной системы, специфику ее структуры или, иначе говоря, не обойтись без третьего образа или представления о причинах вооруженных конфликтов и войн.

Разумеется, многие положения и выводы, сформулированные Уолцем, как и неореалистская теория в целом, не окончательны и не бесспорны. Однако плодотворность выдвинутого им подхода к исследованию международной системы не вызывает сомнений, а положив начало новой дискуссии в науке о международных отношениях между неореалистами и неолибералами (транснационалистами), он способствовал дальнейшему продвижению данной науки в познании одной из сложнейших и наиболее важных из сфер человеческого взаимодействия.

Ниже публикуется фрагмент из книги К. Уолца "Человек, государство и война".

92