Чтобы оценить самостоятельную ценность автономии свободной воли ("автономия руля"), в ее отношении к автономии ценностей, необходимо принять во внимание еще одну мысль Гартмана, быть может самую замечательную в его этике и в его теории свободы. Он показывает, что "таблица ценностей" (Werttafel) вовсе не представляет собой гармонической системы: напротив, ценности вступают в конфликт, между ними существует антиномическое отношение2. В каждой конкретной этической ситуации мы имеем конфликт ценностей, который не может быть разрешен автономно самою таблицею ценностей уже просто потому, что ценности указывают в противоположные стороны; они, следовательно, даже не "дают направления", а лишь дают возможность сознательно выбирать направление. Все творчество жизни, творчество истории состоит в непрестанном разрешении конфликта ценностей; мы всегда стоим перед альтернативой противоположных решений. Но "альтернатива" имеет смысл лишь как обращение к свободе, равно как свобода в смысле выбора возможна лишь там, где есть "альтернатива"3. Далеко не все антиномии ценностей разрешимы, об этом свидетельствует всякий трагизм, представляющий собою в высшем своем напряжении неразрешимый конфликт ценностей. Но там, где необходимо найти "разрешение", именно там необходимо "решение". Разрешение конфликта не начертано в таблице ценностей,
483
очень редко человек получает оттуда "категорические императивы", чаще всего он находит антиномические задания, "бесконечные задачи". И чем глубже его рефлексия, тем труднее для него разрешение альтернативы "быть или не быть?", тем дальше откладывается решение, как у Гамлета.
Неразрешимость нравственного конфликта рождает "нерешительность". Но ритм жизни требует немедленного решения. Приходится рисковать, брать на себя ответственность возможного греха и ошибки. Решение воли всегда разрубает узел и не может ждать, пока он будет распутан. Рефлексия ума, рефлексия совести всегда и неизбежно отстает от актов выбора. Свободная воля в своих решениях всегда в конце концов необоснованна, и не потому, что она никогда не находит "достаточного основания", ибо обоснование уходит в бесконечность.
Это значит: человек в своих действиях, в своих актах никогда не бывает рационально детерминирован, он "решается" именно тогда, когда не находит рационального "разрешения", он действует на свой риск и страх, не зная до конца, что есть и что быть должно1. Даже такие "ценности", как воля и разум, - конфликтны: воля требует уверенности и решительности; разум требует сомнения и, следовательно, нерешительности. И здесь последнее слово произносит суверенная инстанция свободы: она решает, когда и сколько нужно медлить с решением и взвешивать основания и когда наконец приходится сказать: "Жребий брошен!"
484
1
Публикуется по изд.:
Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. М., 1994. С. 99-100.
2
Напр., отношение таких ценностей (добродетелей), как щедрость и бережливость; милосердие и справедливость; положительное право и естественное; борьба со злом и непротивление злу.
3
Вот почему Дуне Скотт определяет свободу как causa indeterminata ad ulterutrum oppositorum.
1
Эту рациональную индетерминированность свободы, построенную на том, что воля не может ждать рационального разрешения сомнений, хорошо сознавал великий рационалист Декарт.
