П.М. Бицилли
В защиту варваризмов в русском языке¹

Вопрос о порче русского языка в советской и зарубежной России, кажется, становится очередным. Ему посвящены: вышедшая в истекшем году книга кн. С. и А. Волконских "В защиту Русского языка" и статья С. В. Завадского "Борьба за язык" в Научных Трудах Русского Народного Университета в Праге (т. I, 1928), статья маленькая, но замечательно продуманная и великолепно построенная. В ней, между прочим, заключен и практический совет о способах "борьбы за язык", возможных в наших условиях. С.В. Завадский предлагает образование для этой цели "вольных академий", наподобие столь известных итальянских. Это очень хорошая мысль. Но сомневаюсь, что такие "академии" имели бы весьма полезное влияние. Приведу сейчас один пример, который покажет, как важен может быть в вопросах этого рода обмен мыслями. И С.В. Завадский и авторы книги "В защиту русского языка" в качестве одного из существеннейших явлений "порчи" русского языка усматривают засорение его иностранными словами. Они приводят длинные списки таких слов, усвоение которых, по их мнению, не только не нужно - потому что имеются соответствующие русские, но и

479

прямо-таки - в ряде случаев пагубно для мышления, потому что иное иностранное слово вытесняет сразу несколько русских, имеющих различные оттенки: так обедняется язык, а значит, и мысль. Ясно, что здесь каждый отдельный случай надобно индивидуализировать (прошу у названных авторов прощение за этот варваризм, а также и за два последних). Мне, например, приходилось слышать: зачем проблема, когда есть вопрос? Но проблема не просто - вопрос. Недаром же это греческое слово употребляется наряду с немецким Frage, французским Question и т.д. Проблема - вопрос теоретический ("умозрительный"), в отличие от "просто" вопроса, вопроса практического. Так: проблема свободы воли, но - восточный вопрос. Поэтому название известной книги адм. Бубнова и ген. Головина: "Тихоокеанская проблема", по-моему - неудачно. Можно, пожалуй, вместо проблемы говорить задача. Но оттенок, которым обладает проблема, благодаря именно тому, что она взята из языка, бывшего в течение веков для германо-романских и славянских "варваров", языком "ученым", по преимуществу, этот оттенок пропадает. "Зачем - спрашивает кн. С. Волконский, - ориентироваться, когда есть: разобраться, рассмотреться, спознаться?" Затем, что ни разобраться, ни рассмотреться, ни спознаться не выражает того оттенка, который есть в ориентироваться. Неразобравшийся в оттенках этих слов сказал бы, что кн. С. Волконский не ориентировался в вопросе. Ориентироваться значит и разобраться, и рассмотреться, но непременно с одной определенной точки зрения и для определенного действия. Кн. А. Волконский (стр. 54) хочет заменить реагировать посредством отзываться и отвечать. На это требование приходится... реагировать. Реагировать значит не просто отвечать (или отзываться), но ответить действием. Неясно, хочет ли кн. А. Волконский (там же) выбросить совсем реставрацию, или же только "реставрацию государственности", вместо чего он предлагает восстановление и воссоздание. Во Франции в 1814 г. произошло не восстановление государственности, ибо "государственность" существовала и при Наполеоне, а восстановление династии, низложенной во время Революции. Последние шесть слов мы заменим одним: Реставрация. Это - сокращенный условный знак. Такие примеры можно было бы умножить. Но, думаю, и приведенных достаточно, чтобы убедиться в полезности проектируемых (предлагаемых?) С.В. Завадским "академий".

* * *

Борис Петрович Вышеславцев (1877-1954), видный русский философ, много и плодотворно размышлял о возможных путях преодоления кризиса гуманизма, который был вызван приходом в мир бесчисленного множества, быть может, и полезных, но бездушных, жестоких вещей, вещей, не согретых поэзией. Написавший за свою жизнь сравнительно немного произведений, так как предпочитал

480

блистать в лекционных залах, Б.П. Вышеславцев почти единодушно был признан философской критикой самых разных направлений "философом Божьей милостью". "По тонкости его мысли, по богатству ее оттенков Вышеславцева можно назвать Рахманиновым русской философии. Без его яркой фигуры созвездие мыслителей русского религиозно-философского Ренессанса было бы неполным"¹.

Многие философские построения Вышеславцева сохраняют свою значимость и по сей день, более того, некоторые из них являются "перспективными" в плане дальнейшего развития и осмысления.

Изящество слога, ясность мысли, четкость анализа - бесспорные достоинства мыслителя.

Главное произведение философа "Этика преображенного Эроса" оказалось незаконченным, однако это одна из самых глубоких работ Вышеславцева. В центре его творчества находится традиционная для философов России тема столкновения этики долга и этики творчества, "этики Закона" и "этики Благодати". Эта тема исследуется с учетом открытий, совершенных 3. Фрейдом и К. Юнгом в области психоанализа, а также других крупных достижений этической мысли XX века, каковыми являются труды М. Шелера, Н. Гартмана и др. Книга одновременно обращена к верующим и неверующим, при условии, что те и другие способны к философскому размышлению.

481