Мы часто слышим: "Она (он) любит своего ребенка!" Но что это значит - любить ребенка? Ответить на этот вопрос очень сложно. Если Вы спросите об этом своих знакомых, обычно после некоторого раздумья они отвечают:
- - Любовь - это когда хочется сделать ребенку приятное.
- - Любовь - это стремление, чтобы ребенок жил и ни в чем не нуждался, был сыт, обут, одет, имел игрушки и книжки.
- - Любовь - это когда для ребенка делается все возможное и невозможное.
- - Любовь - это проявление заботы о ребенке, это желание делать для него добро.
- - Любовь - это когда ребенок не чувствует себя одиноким.
- - Любовь - это нежность к ребенку.
- - Любовь - это желание оградить ребенка от невзгод, неприятностей.
Тайна любви изумляет нас, мы не можем дать однозначный ответ. Интуитивно мы понимаем, что забота о материальных потребностях - не является сущностью любви. Любовь это состояние личности. Ее корни уходят в инстинкты, они глубоко интимны. Но любовь - это не только инстинкты, платоническая материя, сладострастие, созерцание, психическое наслаждение.
Можно предположить, что сущность любви к ребенку заключается в единении с его духовной жизнью, в том что именно в ребенке
272
сосредотачивается духовная жизнь взрослого. Только в этом случае ребенок раскрывается во всей своей полноте, изумительной глубине, космическом размере. Только любовь, опрокинутая в духовную жизнь ребенка, имеет настоящее звучание, нежное и набатное. Она сочетается с познанием ребенка, с раскрытием его сущностных сил, но не сводится к ним. Ибо обращена прежде всего к духовной жизни ребенка.
Любовь это всегда сопереживание, совместная деятельность, сострадание, содуховность. Без этого настоящей любви к ребенку нет. Без этого есть забота, создание материальных благ в надежде, что отплатится в будущем тем же. И поэтому так трагически мало мы сталкиваемся со случаями подлинной любви, а не ее материальным заменителем.
Каждый шаг истинной любви к ребенку сочетается с откровением истины, с раскрытием души ребенка. В настоящей любви рождаются духовные ценности, духовность родителя передается ребенку, а духовный мир ребенка становится достоянием любящего взрослого. Любовь к ребенку предполагает его умственное и физическое
Письмо бабушке
273
развитие, но не в этом сущность любви. Она заключается, прежде всего, в духовной близости.
Любовь требует глубокого понимания ребенка, а для этого необходимы наша большая умственная работы, анализ реальной жизни ребенка, его поступков, поиска мотивов. И все это для того, чтобы познать его дух.
Нельзя! |
Обида проходит |
Одна из ошибок воспитания заключается в том, что мы отождествляем с освоением культуры. Присвоение культуры необходимо для воспитания духа, но было бы глубокой ошибкой заменить духовность культурой или подменить духовность культурой, что мы часто наблюдаем. Нельзя оторвать культуру от духовности. Но духовность и не сводится к культуре. Можно быть культурным, но бездуховным. В раскрытии сущности духовной жизни любящего взрослого человека и заключается раскрытие сущности понятия любви к ребенку. В чем сосредоточена духовная жизнь взрослого? Если она вся в ребенке, то мы можем сказать,
274
что взрослый любит ребенка. В противном же случае это будет забота, опека, но не любовь.
Любовь как проявление духовности всегда ответственна, она заключается в бескорыстном служении тому, кого любишь. Если Вы выбрали путь служения, путь любви, не надо требовать за это благодарности - в этом заключается глубокий, сущностный момент. Любовь жертвенна и ответственна.
Любимый нами ребенок должен представлять объект нашего служения и благоговения. Но одновременно любовь к ребенку должна быть для него свободой, расширением, простором, радостью и становлением. Свободой, а не цепью, которая сковывает его, удушает жизнь, ограждает от мира. Наша любовь к ребенку должна быть всезабывающей, щедрой, освобождающей. Однако в жизни мы часто сталкиваемся с другой любовью, проникнутой, казалось бы, заботой о благе ребенка, а точнее, о его благополучии, любовью, которая строится на нашем видении счастья ребенка. Мы за него решаем, в чем его счастье. Создаем проект его жизни и заставляем быть его счастливым так, как нам кажется. Это парадокс. Истинная любовь несовместима с лишением свободы. Истинная любовь раскрывает свободу. Любовь по принципу: "Я знаю, что тебе полезно, что для тебя лучше", - становится для ребенка убийственной, удушающей, уродующей его душу и жизнь. В этом случае ребенок - жертва нашей любви - часто готов отказаться от нее, но получить свободу. Любовь, лишающая свободы,- ошибка и преступление.
Любовь к ребенку, как мы уже отмечали, это свобода, жертвенность и ответственность. Найти грань, за которой служение, жертвенность, свобода, сочетаясь с ответственностью, не впали бы в несвободу, очень трудно. И можно сказать, что любовь к ребенку требует громадных усилий.
275
