Если мать не будет стремиться понять грудного ребенка, то она не сможет с ним общаться, воспитывать, развивать. Сила взаимного стремления понять друг друга так велика, что мать и дитя создают язык, свой, понятный только им, но это язык! А ведь создание языка - явление огромное, богоподобное, доступное только обществу. Любовь матери к ребенку позволяет совершить этот титанический труд, причем без кажущихся усилий, на одной только любви.
Плач ребенка - он только для постороннего плач, а для матери язык:
- Плач - боль.
- Плач - горе.
- Плач - конкретное желание.
- Плач - стремление привлечь внимание.
- Плач - конкретное требование.
- Плач - недовольство.
- Плач - неудобство.
- Плач - каприз.
- Плач - желание свободы.
- Плач - неудовлетворение пространственным положением.
- Плач - дискомфорт.
257
- Плач - требование общения.
- Плач - недостижение чего-либо.
И у каждого свой оттенок, своя интонация и модуляция, эмоциональная экспрессия, семантическая насыщенность. Десятки значений у одного только плача.
А смех? Нечленораздельные возгласы? Здесь индивидуального своеобразия еще больше.
Детский плач - это симфония. Симфония чувств и желаний, стремлений выразить себя и быть понятым. И как в жизни бывает - необученный слух, неразвитое чувство отвергает классическую музыку, так и в отношении ребенка со взрослыми симфония плача часто отвергается, определяется только как каприз. Ну а если это каприз, то и действия соответствующие. Коротко их можно назвать подавлением личности ребенка. Анализируя сказанное, можно сделать вывод, что нет плача-каприза, а есть только наша глухота к потребностям и интересам ребенка!
Постараемся понять детский плач! Раскрыть свое сердце и чувства просьбам, идущим к нам от ребенка. Наиболее чистыми и доступными для понимания являются первые моменты плача. Вслушайтесь внимательно в них! Это, как правило, плач-просьба.
Например, ребенок хочет есть и он "говорит" об этом взрослым. Но взрослые - то ли заняты другим, то ли еще не время - не понимают этой просьбы. А ребенок уже обижается, плач изменяется, насыщается эмоциональными моментами. Родители начинают его успокаивать. Но успокаивают плач, а не устраняют причины. Начинают его покачивать, берут на руки, отвлекают внимание. И может быть даже, что плач на время прекращается и родители "пускаются по ложному следу", а причина не устранена, через некоторое время плач возобновляется с новой силой. Это уже полифония чувств и требований. В них уже почти невозможно разобраться. А родители идут по "ложному следу". И так может продолжаться достаточно долго, пока случайно или по режиму будет удовлетворена потребность ребенка. Тогда следует вздох облегчения: "Ну наконец-то!" А это плохо. В таком заключении вся реакция родителей сосредоточена на конечном эффекте - прекращении плача. Самое же
258
Новые картинки
|
Сама оделась
 |
Кто там?
|
259
главное - просьба ребенка так и осталась незамеченной. Гораздо лучше, когда следует: "Так он же есть хотел!" Остается еще вспомнить, как ребенок это просил? Вслушайтесь внимательно в первые моменты плача ребенка! Еще ясные и чистые, а потому более понятные.
Или возьмем другой пример. Ребенок добивается общения со взрослым. Именно общения, а не того, чтобы его взяли на руки. Это такая же первичная потребность, как и потребность в пище. Без общения, без родительской ласки резко замедляется интеллектуальное и эмоциональное развитие ребенка. Сейчас это доказано достаточно убедительно. Но и без всестороннего обоснования достаточно посмотреть на детей из домов ребенка. У них обеспечен биологический комфорт, но нет эмоционального, нет активного и достаточного общения со взрослыми.
Ребенок стремится к общению бессознательно. Он требует его плача. Но вслушайтесь в этот плач. Вначале он больше похож на попискивание, он как бы прерывается прислушиванием, ожиданием реакции. Это своеобразное подплакивание, подзывание. Оно сопровождается и особой мимикой и движениями. Все в ребенке тянется к взрослому, он готов ответить улыбкой и ожидает проявления эмпатии со стороны взрослых. Но, не получив ответа, ребенок сменяет плач-просьбу, плач-призыв на плач-обиду, который генерализуется в гамме чувств и требований, превращается в плач-полифонию, в то, что взрослые называют плачем-капризом. А правильнее было бы назвать плачем глухоты взрослых к потребностям ребенка. Глухоты нравственной и эмоциональной, невежества интеллектуального.
В последнее время биология интенсивно изучает язык общения птиц и животных, и прежде всего звуковой. Составлены десятки языков-сигналов, с помощью которых осуществляется общение у животных и птиц. Выявлено семантическое значение отдельных сигналов. Языки эти, как правило, невелики - они насчитывают два-три десятка сигналов. Но этого оказывается достаточно для видового существования.
На этом фоне до обидного мало уделяется внимания человеческому предъязыку - детскому плачу. Нет его всестороннего изучения,
260
классификации сигналов, соотнесения их с основными потребностями ребенка. Не выявлена их коммуникативная функция. И если мы можем купить пластинки с записью голосов птиц, то нет семантических фонограмм детского плача. И родители не готовятся к общению с ребенком через обучение предъязыку.
Великий парадокс заключается в том, что родитель глух к языку ребенка. В отношении с собственным дитятей он находится в худшем положении, чем в отношении с иностранцем. В наш просвещенный век такая дикость является непростительной.
Плач-предъязык первичен. Биологически задан. Это язык безусловных сигналов. Но по мере развития ребенка он дополняется языком мимики и движений. Это уже другой язык. Фактически он дублирует в своем выражении потребностную сферу, высказанную в плаче, и, конечно, расширяет возможность общения со взрослыми. Как правило, эти два языка дополняют друг друга. И как любое дублирование, они повышают надежность процесса общения, уверенность быть правильно понятым. Но эта возможность реализуется только при встречном желании взрослого.
Язык движений чаще выражает положительные эмоции, радость встреч с взрослым, нетерпение овладения чем-либо, стремление к достижению контакта. Со временем функция плача-стремления переходит в самодвижение к желанному объекту: родителям, игрушке. Этот акт внутреннего единства и великой тайны. Вначале ребенок плачем и движением привлекает желанный объект к себе, а затем сам стремится к нему. Очевидно, в этом заключается суть интимнейшего и таинственного процесса перехода от желания к поступку. Но это только предположение.
В настоящем параграфе мы не можем ответить на все вопросы. Хотелось бы только привлечь внимание к этой проблеме, внимание педагогов и, конечно, родителей. Они могут многое решить сами, опираясь на могучий инструмент - любовь и инстинкт. Главное - чтобы каждый видел цель и искал пути ее достижения. И пусть это будет поле творчества для каждого. Ведь мы сейчас так много говорим о творчестве, так начнем это с собственного ребенка, с создания и открытия языка общения с ним.
261
